обязательно ее навещу. Во-первых, нужно было отдать ей одежду, а во‐вторых, хотелось напроситься на чай. И уже даже решила, какой тортик я куплю к столу.

От усталости и сонливости очень хотелось зарыться под одеяло и пролежать так минимум неделю. Но мне необходимо было быть в больнице. Я пообещала Инне, что приеду, как только освобожусь.

В коридоре терапевтического отделения тарасовской больницы было немноголюдно. Вдалеке на скамейке у окна я увидела два силуэта – мужчины и женщины. Она сидела, прислонившись к нему. А он гладил ее руку.

– Здравствуйте, – подошла я к ним.

– Танечка! Наконец-то хоть вы пришли. Нам никто ничего не говорит. Мы сидим тут в полном неведении.

– Отсутствие новостей – это тоже неплохо. Если бы было что-то плохое, врачи уже бы сообщили, – попыталась успокоить я их. – Попробую что-то узнать.

Молоденькая девушка с большими карими глазами сидела на посту медсестры и перебирала назначения.

– Здравствуйте, мне нужно узнать состояние поступивших к вам вчера Фроловой и Игнатьевой.

– А вы им кто?

– Я частный детектив, а вот там сидят родители одной из девушек.

– Мы же им сказали, что состояние стабильно тяжелое. За их жизнь борются.

– Тогда кто их врач? Хотелось бы поговорить с ним.

– Я их врач, – за спиной раздался знакомый мужской бас. – Что хотела узнать, Татьяна Иванова?

Я резко обернулась. Это был Витя Переверзев. Мой давний хороший знакомый. Года три назад он здорово помог мне в одном расследовании, связанном с махинациями в больнице. После этого мы даже с ним встречались пару месяцев, но решили, что не готовы для серьезных отношений. Мы оба были помешаны на работе.

С тех пор он совсем не изменился. Все та же улыбка и те же добрые глаза. Только, судя по бейджику на его халате, он хорошо взлетел по карьерной лестнице.

– Витя! – дернулась я от неожиданности. – Или к тебе обращаться Виктор Сергеевич? Судя по твоей должности, ты теперь заведующий отделением.

– Да, теперь я тут заведующий. Но для тебя, как и всегда, просто Витя, – он обнял меня и поцеловал в щеку.

Нельзя было не заметить презрительный взгляд той самой медсестры, которая пару минут назад вежливо отшила меня.

– Вить, я надеюсь, эта медсестра не твоя жена? – шепотом на ухо спросила я его. – Она меня сейчас испепелит своим взглядом.

– Нет, – засмеявшись, ответил он.

Тогда я отвела Витю в сторону, чтобы нас не подслушивали.

– Я догадался, что ты в больнице из-за этих девушек. Вряд ли ты решила навестить меня спустя столько лет, – начал он первым разговор.

– Да, ты прав. Это я нашла их. Ты знаешь их предысторию?

– Следователь мне рассказал. Семь лет заточения. Их организмы под действием сильных транквилизаторов.

– Какие-то следы физического насилия обнаружили?

– Нет, к счастью, никакого.

– Так они выкарабкаются?

– Мы делаем все возможное.

– Вить, скажи мне как старому другу. Сейчас мне и ее родителям меньше всего нужны такие дежурные фразы. Если есть хоть малейший шанс на то, что они придут в себя, дай его нам.

– Ты слишком многого просишь, Тань. Решающую роль в таком деле сыграет возраст. Девчонки молодые. Но после таких сильных лекарств могут быть проблемы с памятью и психикой.

– Серьезные?

– Сейчас трудно сказать. Они могут очнуться в любой момент. Просто ждем. Жизненные показатели у них в норме. Правда, у Игнатьевой чуть похуже.

Звонок на телефон Вити прервал наш разговор.

– Это хорошая новость. Продолжайте дальше назначенное лечение. – Он завершил разговор и посмотрел на меня: – Фролова пришла в сознание.

– С ней можно поговорить?

– Пока ничего не знаю. Я проведаю ее в реанимации. Потом подойду к вам. Иди к ее родителям. Но пока сильно не обнадеживай.

Я пошла к родителям Лизы и параллельно начала звонить Кирьянову.

– Володя, Лиза пришла в сознание. Доктор должен скоро подойти к нам и рассказать о ее состоянии.

– Отлично, держи меня в курсе. Я подъеду после того, как тут разберусь с делами. И, кстати, главврач пропал.

– Как пропал?

– А вот так. На работе говорят, что он взял отгулы. По тому адресу, где он живет, – никого нет. Соседи говорят, что видели, как он вчера вечером уезжал с чемоданом.

– А Филипп? У него же семья. Жена и дети.

– Жена с детьми за границей. Они отдыхают в Таиланде. На работе сказали, что сам Афонин в командировке. Но где именно, не знают. Своего заместителя он предупредил с утра, что его не будет пару дней. Дома его тоже след простыл.

– В бега пустились?

– Скорее всего. Послушаем, что скажут потерпевшие.

– Если, конечно, вспомнят.

– Считаешь, такое возможно забыть?

– Не в этом дело. Врач сказал, что после длительного приема транквилизаторов вполне вероятна потеря памяти и психические расстройства.

– Бедные девчонки. Вот им досталось-то.

Кто-то похлопал меня по плечу. Вернулся Витя. Он махнул рукой в сторону Инны и Игоря и пошел. Я последовала за ним.

– Ваша дочь пришла в сознание, – начал он рассказывать о состоянии Лизы, обращаясь к ее родителям. – Но она дезориентирована.

– Что это значит? – со слезами на глазах спросила Инна Николаевна.

– Она не понимает, где находится и что с ней происходит. Чуть позже вызовем к ней психиатра.

– Когда мы сможем навестить ее? – спросил отец Лизы.

– Хоть сейчас. Но только одна просьба – держите свои эмоции при себе. Ей сейчас нельзя расстраиваться. Она растерянна и напуганна.

– Мы поняли вас, – заверил доктора Игорь Викторович.

– Хорошо, тогда пройдем в реанимацию.

– А можно Танечка пойдет с нами? – попросила Витю Инна Николаевна. – Мне с ней спокойнее.

– Хорошо, пусть тоже пройдет, – посмотрел на меня Витя.

Чтобы дойти до реанимационного отделения, нужно было спуститься на один этаж вниз. Когда мы зашли туда, Инна Николаевна вцепилась в мою руку. Я не стала сопротивляться. Возможно, таким образом она пыталась сдержать эмоции.