– Да не прибрать, а аккумулировать в специальном фонде! – отбивался от обвинений Дорофеев. – Просто этими акциями будет управлять уполномоченное лицо в ваших интересах и в интересах инвестора!

Снова пауза.

– У вас один интерес – скупить всё по дешёвке! – слышалось наконец из зала. – Соберёте с нас акции и отдадите какому-нибудь московскому олигарху!

– Да не олигарху, а стратегическому инвестору! – кипятился Дорофеев. – Для реализации инвестиционной программы необходим контроль над акционерным капиталом! Чтобы менеджмент предприятия был лояльный!

– Поувольняют всех! – возмущались в зале. – Поставят своих директоров и разворуют всё!

– Да не воровать, а наоборот – вложить деньги собираемся! – устало и безнадёжно возражал Дорофеев.

В таком вот духе. Одно и то же в разнообразных терминологических вариациях, но в едином идеологическом ключе классовой борьбы.

Сидящий рядом со мной в президиуме глава местного профсоюза (которого звали, между прочим, Владимир Ильич) сказал мне вполголоса:

– Безнадёга. Я же вам говорил, что не поверят. Тем более этот ваш не в меру умный интеллигент ничего нормально объяснить не может!

– Ладно, – кивнул я. – Прекращаем балаган. Дайте слово мне.

Дорофеева проводили с трибуны недовольным гулом, кто-то пытался даже свистеть. Впрочем, примерно таким же фоном встретили и моё появление.

– Значит, не хотите по-хорошему?! – заорал я, едва взойдя на трибуну.

Наступила необходимая тишина.

– Ваши акции – фуфло! – объявил я. – Полная…!

Народ безмолвствовал. Требовалось время, чтобы убедиться, что этот одетый в костюм и галстук московский банкир произнёс с трибуны именно то, что послышалось.

– Ну и сидите со своими бумажками, которые вы называете акциями! – орал я. – Вам мозги полоскали, что вы совладельцы завода, а деньги как крали, так и будут красть дальше! На кой ляд вам акции, если вы ими только подтереться и можете?

Народ оживился.

– А чем твой фонд лучше? – почти радостно среагировали в зале.

– Тот, кто вкладывает деньги, сам у себя не ворует, – объяснил я. – И себе прибыль, и вам зарплату в рост! Да и воровать-то у вас больше нечего! Всё уже просрали и пропили! Не отдадите сейчас акции в фонд, все по миру пойдёте, а завод обанкротят и закроют, понятно?

– Не пугай ежа голой жопой! – услышал я. – И так нищета!

– Так, вашу мать, в дерьме и останетесь! – пообещал я. – Мы-то сейчас плюнем и уедем в Москву, а для вас это последний шанс! Растащат последнее, корпуса под склады отдадут, а вас за ворота! Дешевле где-нибудь в другом месте новый современный завод построить, чем с вами возиться!

Зал загудел, но выкриков уже не было. Пора было добивать.

– Значит, так! – рявкнул я. – Каждому, кто сдаст акции в фонд, путёвка в санаторий или оплата лечения на ту же сумму за наш счёт!

– А что не деньгами-то? – съязвил кто-то.

– А с какой стати? – отрезал я. – Придёт инвестор, производство поднимет – тогда и деньги будете через зарплату получать! Или хотите, как раньше, – битым кирпичом?

– Взятку, что ли, нам предлагаешь?

– Взятку чиновнику суют, чтобы он чужое добро пристроил, – возразил я. – А я вам честную сделку предлагаю с вашими же акциями! Короче! Моё предложение действительно до конца рабочего дня, а завтра мы уезжаем! И так уже загостились… Приём желающих начинается в профкоме через полчаса!

Я не стал возвращаться на своё место в президиуме, а сразу вышел вон. Спустя минуту выскочил генеральный директор завода.

– Вы что там наговорили! – бешено вращая зрачками, захрипел он. – Вы же меня вором обозвали! Что вы себе позволяете! Если бы не я, вас и на порог не пустили бы!

Я утомлённо отстранил директора и, не скрывая раздражения, сказал:

– Слушайте, что вы от меня хотите? Вас вором считали и до нас. А если у нас всё получится, то вас всё равно сменят. Мы же вам обещали, что дадим уйти спокойно и при своих накоплениях… Так что не мешайте!

Следом вышел Антон Дорофеев.

– Вы там не слишком, Андрей Викторович? – озабоченно спросил он. – Вы, оказывается, так можете завернуть… Зажгли зал, как говорится! Уж и не знаю, стоило ли мне выступать…

– Нет, Антон, тебе обязательно нужно было выступать, – заверил я его. – Именно после твоего выступления мой спич мог быть настолько ярким и понятным.

– Много интересного я узнаю о современных корпоративных финансах, – пробормотал Дорофеев.

Появился ухмыляющийся Владимир Ильич.

– Как бы они мне там профком не разнесли! – весело сказал он. – Чего ж вы, Андрей Викторович, им так мало времени-то дали?

– А чтобы ночью не передумали и с жёнами долго не советовались, – объяснил я.

Владимир Ильич захохотал.

– Учись у шефа, специалист! – похлопал он по плечу Дорофеева. – Нормальным языком людям объяснять надо! А ты им, блин, про инвестиционную привлекательность и лояльный менеджмент… Правильно говорю, Андрей Викторович?

– Телихенция, едрёныть! – подтвердил я и отправился восвояси, оставив их выяснять отношения с гендиректором и готовить профком к набегу акционеров.

Если честно, я чувствовал себя усталым. Меня даже слегка мутило. В тот момент я был как никогда близок к тому, чтобы отказаться от курирования управления корпоративных финансов.

Но ничего, потом привык.

В делопроизводстве нашего банка принято сокращение названий департаментов и управлений до аббревиатур по первым буквам слов из названия. Например, в моём подчинении ДФР – департамент финансовых рынков, а также я куратор УКФ – управления корпоративных финансов. Но в нашем банке встречаются аббревиатуры и посложнее…

В один из осенних вечеров президент банка позвонил мне, когда я уже напялил пальто и был готов стартовать из кабинета домой. К тому моменту моё физическое состояние вовсе не способствовало задушевному общению с любимым руководителем: голова трещала, глаза слипались, челюсть сводило от зевоты, а мозг пытался свернуться калачиком в черепной коробке и прикорнуть в сладкой дрёме… Этими метафорами я хочу сказать, что не ответить на звонок президента я не мог (в любом случае меня достали бы по мобильному телефону), но страстно желал свести продолжительность предстоящего разговора к минимуму. Это и предопределило ход беседы.

На моё счастье, президент, судя по всему, тоже был в полной готовности отбыть из офиса. Он был краток, а нетерпеливость в голосе не оставляла сомнений: затягивание разговора не приветствуется.

– Андрей Викторович, рад, что застал вас, – быстро проговорил он. – Есть небольшой организационный вопрос.