Казалось, ничто не может изменить сложившегося порядка, даже чрезвычайные обстоятельства. Но они напомнили о себе.

Около часа позвонил министр обороны.

– У Белого Дома идет стрельба, – сипловатым, срывающимся голосом доложил он.

Александр Сергеевич почувствовал холод в груди.

– Есть жертвы?

– Пока неясно.

– И что дальше?

– Надо решать.

– Только не перегни палку.

– А я чего? Я без приказа действовать не стану.

Последняя фраза насторожила, но Александр Сергеевич не стал спрашивать, что имел в виду министр.

«Не удержали ситуацию, – думал Александр Сергеевич.

– Теперь входим в вооруженный конфликт. Это шаг в сторону гражданской войны».

Он был подавлен. С тех пор, как он согласился занять нынешнюю должность, его преследовали опасения: справится ли? Так много зависит от него. Он несет ответственность перед людьми. И перед историей. Есть бремя власти. «Кому много дано, с того много спросится». Так написано в Евангелии. Он сам нашел эти слова, когда впервые прочитал Библию прошлым летом, во время отпуска. Про свои опасения он не говорил даже Гале, супруге; таил их в себе. И вот теперь они сбылись? Он виноват в таком исходе? Не смог? Опозорился? Думать так было невыносимо.

Похожего не было прежде, когда он работал в Верховном Совете. Он ни разу не завалил дело, за которое отвечал. И раньше, когда он возглавлял большой институт, он всегда был на высоте.

Он принялся звонить министру внутренних дел – того не оказалось на месте, и в приемной не могли сказать, где он. Его коллега, отвечавший за безопасность, знал не больше Александра Сергеевича. Пока он решал, кому еще позвонить, раздалась резкая трель прямого телефона. Александр Сергеевич с неохотой поднял трубку.

– Что происходит? – спросил президент.

– Они подталкивают страну к гражданской войне. Это мятеж. Нельзя дать ему развиться.

– Что вы предлагаете?

– Собрать силовых министров. И четко поставить задачи.

Помолчав, президент произнес: «Хорошо». И опустил трубку.

Александр Сергеевич глянул на часы – половина второго. Пора ехать на переговоры. Даже сейчас он не сомневался в их необходимости. Он взял папку с документами, приготовленную Виктором Петровичем, направился к выходу, но тут вновь зазвонил прямой телефон. Пришлось бежать назад. Подняв трубку, он услышал:

– Прошу вас зайти.

Президент стоял у окна, глядя в сторону Арсенала. Уловив шум, повернул голову. Он был мрачен, его лицо казалось непомерно тяжелым. Медленно обошел стол, сел в кресло, указал Александру Сергеевичу на место за приставным столиком.

– Министров я пригласил на семь вечера. Хочу понять, что у каждого за душой. Нужна определенность. – Последовала пауза. – Все может рухнуть к чертовой матери. А они пытаются осторожничать. Выжидают.

– Есть такое, – поспешил согласиться Александр Сергеевич.

Президент погрузился в свои мысли. Самое время было сказать ему про намерение продолжить переговоры. Александр Сергеевич сообщил, что опаздывает в Свято-Данилов монастырь. Президент глянул с великим удивлением.

– Вы думаете, это надо после того, что произошло?

– Я бы не отказывался от нашего участия. По крайней мере, нас не смогут обвинить в срыве переговоров. С другой стороны, все-таки есть надежда остановить стрельбу. – Он умолчал еще об одном доводе: в нынешних обстоятельствах проще хоть что-то делать, чем ждать.

Президент помолчал, глядя перед собой, потом выдавил:

– Хорошо. Езжайте.

Солнце нагло торчало над Кремлем, когда он садился в машину. Природе не о чем было печалиться. Она жила по своим законам.

Покинув Кремль и свернув налево, на мост, автомашина вскоре катила по Люсиновской. Александр Сергеевич смотрел в окно – обычная картина: люди на тротуаре, идут по своим делам, разговаривают, ждут троллейбус. Будто ничего не происходит. Будто нет опасности, грозящей сломать привычную жизнь, обернуться большими несчастьями. Не только президент, но и он отвечает за этих людей, за их безопасность.

Когда Александр Сергеевич вошел в зал, где шли переговоры, выступал посланец другой стороны.

– Произошло непоправимое. Сегодня в Москве льется кровь. Правду скрывают от народа России, – падали фразы.

– В недопустимые условия поставлены те, кто находится в Белом доме. Отключена связь, нет электричества, воды, не работает канализация. Это намерение взять измором…

Александр Сергеевич, в свою очередь, требовал прекращения стрельбы, настаивал на выполнении указа тысяча четыреста. После него выступал патриарх. Его слова об ответственности перед Россией и перед Богом каждый, похоже, понял по-своему.

Переговоры напоминали скучное соревнование, что-то вроде вялого перетягивания каната. В кулуарах звучали более резкие слова.

– Ельцин сознательно вел страну к путчу в последние полтора года. Он – преступник. Его надо судить, – горячился оппонент.

– А я считаю, что созыв чрезвычайного съезда – пик психоза. – Александр Сергеевич старался говорить как можно спокойнее. – Амбиции тех, кто раскручивает противостояние, непомерны. Роли вождей распределены, власть имеет для них реальный запах. Только это ими движет. Неужели вы не видите?

– Кремль – механизм и атмосфера власти. А власть у нас византийская по своей сути. Заговоры и подковерные интриги – ее основа.

Договориться не получалось. Недовольный собой и бесполезной тратой времени, Александр Сергеевич вернулся в Кремль. Немного позже он был свидетелем встречи президента с министрами. Разговор постоянно увязал в паузах, в недомолвках. Тягостное ощущение не покидало Александра Сергеевича.

Министр обороны, коренастый, круглолицый, с тяжелым подбородком, обращаясь к президенту, едва слышно выговорил:

– Нужен письменный приказ, Борис Николаевич.

– Что?! – изумился президент.

– Письменный приказ, – прозвучало в нахлынувшей тишине.

Президент на секунду опешил.

– Какой тебе письменный приказ? Ты – министр обороны. В Белом доме засели бандиты с оружием. Ты обязан их устранить, чтобы в стране воцарились мир и порядок.

Министр отвел глаза, промолчал. Но было видно, что он не согласен с подобными доводами.

Силовики расходились с каменными лицами. Александр Сергеевич поймал за локоть министра обороны.

– Ты чего, Паша?

– Е… твою мать. Случись что, устное распоряжение не предъявишь, – зло выговорил тот. – Они возьмут верх, а мне отвечать?!

И пошел решительным шагом по коридору.

Вскоре стало ясно – ситуация полностью выходит из-под контроля. Александр Сергеевич сидел в своем кабинете вконец расстроенный. Он не ведал, что делать. Он растерялся.