И Алексей рассказал. Все, начиная от их прибытия на станциюБуглык и заканчивая боем во время песчаной бури. О платине он, разумеется,умолчал, равно как и о том, что Дангатар жив, однако на рассказе об истиннойцели их приезда в Туркмению Неджметдин и не настаивал. Когда Карташ закончил,хан некоторое время молчал, глядя в огонь жаровни. На его груди таинственнопоблескивал огромный кулон на толстой, в два пальца, золотой цепи. Кулон былусыпан разноцветными камушками: Карташ искренне сомневался, что стразами.

– Странное положение, – медленно сказалхан. – С одной стороны, если, конечно, ты говоришь правду, вы всего лишьзащищались от людей Садуллы, который, откровенно говоря, всегда сначалахватался за оружие, а уж потом думал. И защищались успешно, как и подобаетнастоящим воинам… Я знал и Дангатара, и хотя наши пути никогда не пересекались,я уважал его. И если вы его друзья, то, значит, вы достойные люди. Это с однойстороны, – еще одна виноградина исчезла во рту Неджметдина. – Сдругой же стороны, вы сломали звено в цепочке, которую я выстраивал не одингод. Караван Садуллы вез очень дорогой товар, этот товар ждут очень большиелюди, и если он не прибудет вовремя… а вовремя он ужене прибудет. Я теряю нетолько деньги, я теряю уважение больших людей. Как, спросят они, мы можемдоверять Неджметдину, когда он не держит слово и задерживает поставку? И в этомвиноваты вы. А это плохо.

– Я могу указать место, где спрятан товар, –осторожно сказал Карташ. – Твои люди могут взять его и отправитьзаказчику…

– В обмен, конечно же, на вашу свободу? –усмехнулся хан. – Поверь, у меня и так найдутся средства развязать тебеязык. А потом убить.

– Недж… – сказал Алексей, лихорадочно прокачиваяситуацию. Если этот пустынный король не сразу распорядился вырвать им ногти ипорезать на ремни, если он еще поболтать хочет, есть шанс, как минимум,выторговать жизнь. А как максимум, и свободу. – Недж, мы просто оказалисьне в то время и не в том месте. Поверьте, у нас и в мыслях не было мешатьвашей… работе. Мы хотим помочь вам исправить то, что испортили не по своейвине, и пойти своей дорогой.

– Однако вы помешали... Ты хорошо держишься, Яланчы,клянусь пророком Нухом. Но все дело в том, что ваша жизнь сейчас дешевлевоздуха, которым мы дышим... Допустим, я найду товар и доставлю его большимлюдям. Допустим, большие люди простят мне задержку. Но что дальше? Садулла,хоть и был дурак, но был очень хорошим проводником. Он возил товар изАфганистана, и всегда успешно, без потерь, без обмана, без проволочек. А возилон, как ты наверняка уже проверил, не ковурму какую-нибудь на базар, а мак.Опий. Это был один из самых больших каналов, и я очень дорожил им, посколькучерез Пакистан и Иран доставлять товар в Европу стало трудно, там усилилиграницы, там борются с Аль-Каедой и наркоторговлей, поставщикам понадобилисьновые пути, пути через Туркмению. Садулла знал один такой путь. И он зналпродавца. Я продавца не знаю. Я не знаю, какими тропами он вел караван черезграницу. И теперь Садулла мертв, и мертвы все караванщики. Их убили вы.

– И что ты собираешься делать? – спросил Алексейнапрямик, чувствуя, как по спине поползли струйки пота. – Убить и нас вотместку? Запытать до смерти? Только вряд ли это вернет караванщиков, Недж...

Неужели придется сдать ему платину? Ай-ай-ай, какнехорошо-то…

– Я еще не решил, – признался хан Неджметдин. Исовершенно неожиданно добавил: – Вы очень необычная компания, Яланчы, самаянеобычная из всех, что я встречал. Ты – наверняка военный, у тебя выправкаофицерская, а твоя подруга – городской житель, в пустыне ей делать абсолютнонечего. Твой приятель не так давно с зоны, и я не удивлюсь, если узнаю, чтопокинул он ее по собственной воле, супротив воли Хозяина… Что же васобъединяет, а? Что вы здесь делаете?

Алексей ничего не ответил, подумал лишь: «Интересно, а когдаэто ты сумел нас разглядеть? В щелку подглядывал, как мы подъезжаем, что ли?..»

Хан опять ухмыльнулся, поняв его мысли по-своему.

– Не удивляйся, я с детства жил в России… в Ленинграде.Я сидел в России. В восемьдесят девятом, когда моя… родина начала борьбу занезависимость от Большого Брата. Тогда модно было выходить на демонстрациипротеста, тогда модно было сидеть за убеждения. Я был молод, и я сидел. И тожеушел с зоны по своей воле. Потому что понял, что Россия – это не мое. Поэтому ясразу почувствовалтвоего приятеля…

«Ага, ностальжи поперло, – подумал Карташ. – Иведь скучает, бай фигов, по России-матушке…»

– Теперь у нас все по-другому, – сказал онпроникновенно, изо всех сил стараясь, чтобы его слова ни в едином звуке незвучали фальшиво. – Россия стала другой…

И это было ошибкой.

– Другой?! – гаркнул хан, едва не опрокидываяблюдо с виноградом. – Другой, ты говоришь? Дурак. России как былонаплевать на себя, так наплевать и сейчас. Я вожу мак из Афганистана. Талибызапрещают выращивать мак, поэтому я покупаю его у Северного Альянса, а СеверныйАльянс поддерживает Россия. Значит, Россия поддерживает и мой бизнес? Я вожумак через Туркмению, потому что я купил здешних чиновников. Здешних чиновниковпокупают все, даже американцы. Почему же Россия не может купить их, если не всостоянии договориться, почему позволяет маку и исламистам расползаться повашей Азии? Мало вам небоскребов в Америке?!. – Он вдруг успокоился –видать, выплеснул, что накипело. – Иди, Яланчы. Я завтра подумаю, что свами делать.

Смешавшись, Карташ поднялся.

– А мои друзья…

– Ты завтра с ними увидишься. Я не хочу, чтобы выобщались, пока я не принял решение. Иди, Ахмед покажет тебе твойкара-ой, – и он звонко хлопнул в ладоши.

Кара-ой, оказалось, называлась кочевничья юрта, которая повнутреннему убранству мало чем отличалась от жилища философствующего хана,разве что ковры были победнее, да подушки не шелковые. Карташ, как был водежде, растянулся на коврах и стал смотреть в дырку в потолке юрты, кудалениво уплывал дым из жаровни. Так же лениво клубились мысли и в головеАлексея. Поразмыслить было о чем, но думать не хотелось совершенно. Заматерчатыми стенами юрты кто-то смеялся, кто-то наяривал ритмичное«дум-дум-дум» то ли на барабане, то ли на тамбурине, периодически пламя костроввзвивалось к небу разбрасывающими искры столбами, словно бензину плеснули –сквозь щель в пологе он видел отсветы оранжевого огня. Праздник у них, что ли?Ага, конечно, – по случаю гибели каравана с наркотой, сиречь с заработком…Он закрыл глаза, и тут же полог откинулся, внутрь кто-то проскользнул. Карташприподнялся на локте:

– Кто тут?..

– Т-с-с-с… – Голос женский, незнакомый. – Менязовут Айджахан. Меня прислал Неджметдин.

– Зачем? – тупо спросил Алексей.

– Ты – гость, – непонятно ответила женищна иприблизилась. В неверном свете жаровни Карташ разглядел ее – симпатичная юнаяазиаточка, гибкая и тонкая, в невесомом платьишке, напоминающем сари.