В Древнем Царстве было так: верховные жрецы, когда в пирамиду помещались мумии, приходили в течение девяти месяцев и проводили ритуал; только после этого считалось, что мумия родилась и покойный ушел в тонкий мир. Тогда пирамиду запечатывали, закрывали и оставляли на память.

В Среднем Царстве при пирамидах начали строить некие специальные обучающие комплексы. Например, известный лабиринт, который описал Геродот, был сделан недалеко от Файюма, рядом с пирамидой Амененхета Третьего. Та пирамида практически разрушена, потому что она была сделана из глиняных блоков, типа кирпичей, это где-то порядка минус 1600 год, больше чем три тысячи лет от нее нас отделяет. Там есть только остатки от лабиринта, но идея была такая: чем больше людей вокруг пирамиды поминают фараона, проводят ритуалы — тем легче его монадическому телу всплыть как можно выше и попасть в мир богов.

Мы сейчас имеем возможность, опираясь на экстрасенсорный опыт некоторых продвинутых людей, предполагать, как проходили посвящения жрецов. Например, есть интересная книга Поля Брантона[91] «Путешествие в сакральный Египет» (у него есть и «Путешествие в сакральную Индию»). Этот английский путешественник в 1930-е годы, когда Египет входил в число английских колоний, мог спокойно проводить исследования: он пережил экстрасенсорный опыт рядом со Сфинксом, в Великой пирамиде, в самом саркофаге. В своей книге он подробно описал состояние умирания, которое переживал в саркофаге и в самой пирамиде.

Брантон описал, кем были иерофанты[92], что они могли произвести в человеке столь знаменательные перемены. Этих почтенных стражей высшего знания всегда было не слишком много, одно время в их число входило все высшее жречество Египта, а также наиболее выдающиеся представители нижестоящего жреческого сословия. Свои знания они хранили в строжайшей тайне, и даже само название «Египет» отождествлялось с величайшей загадочностью.

В Египетском собрании Парижского Лувра хранится гробница Птахмера — верховного жреца Мемфиса, на которой выбита эпитафия со следующими словами: «Он познал таинства всех святилищ, от него ничто не было сокрыто. На все увиденное он набросил покрывало». У иерофантов были свои причины хранить знания в тайне, мы можем лишь предположить, что скептиков следовало держать подальше от экспериментов, столь опасных для жизни посвящаемых. Не менее очевидно, что бисер жрецам не следовало метать перед «свиньями». К тому же более чем вероятно, что большинство людей были просто не готовы к подобного рода опытам. Их общение с Высшими, скорее всего, закончилось бы безумием или смертью.

Поль провел у подножия Сфинкса целую ночь и также смог провести ночь в Великой пирамиде. Он описывал, что перед этим он хорошо поголодал, очистился, и когда лег, стал молиться, чтоб его приняли. В это время он почувствовал, что из него уходит жизнь. У него стали холодеть ноги, он словно наливался свинцовой тяжестью, и постепенно холодный ужас смерти стал захватывать его целиком. У него только пульсировало сердце в самой глубине, и он почувствовал, что практически умер. В этот момент произошла некая вспышка, и Брантон почувствовал, что пирамида раскрылась, как цветок, на четыре стороны, и он вылетел в тонком теле в Высший мир. Он рассказывал, как его приняли, где он был, что он видел, и понял главное: это весьма рискованный опыт, и он мог не вернуться.

Известно, что с процессом подобных переходов были знакомы практически все греческие посвященные, такие как Платон, Пифагор, Солон[93], — им давали возможность провести ночь в пирамиде. Например, Апулей написал в своей поэме «Метаморфозы»: «Увидел я богов в их чертогах тайных, и светло было в темноте ночи, как днем». Они фактически получали индивидуальный опыт, который позволял им не только усилить связь с монадическим телом, но и изменить некие кармические установки.

В Великой пирамиде до сих пор никто не может понять, почему при входе в камеру царя есть какие-то пазы? По ним, подобно тому как жалюзи задвигаются, — так же, по-видимому, из бревен там была сделана некая шторка. Здесь был целый механизм. На протяжении веков в камеру входил посвящаемый, за ним закрывали эту деревянную дверь и через какое-то время открывали. Если он выходил посвященным, то есть просветленным, — это был уже иерофант, если же находили хладный труп в саркофаге — значит, не прошел посвящение.

Книгу Поля Брантона я прочел уже после своего посвящения в пирамиде. Ее перевод вышел в конце 2002 года, и он стал для меня подтверждением. Еще одной параллелью. Но главное, я считал до той поры, что в Великой пирамиде нельзя оставаться на ночь.

Был такой случай. В Великой пирамиде как-то на ночь осталась одна пара влюбленных (американцы), они там решили провести романтический вечер. Когда они остались в темноте, через какое-то время они начали видеть разноцветные светящиеся шары, которые плавали внутри пирамиды. Большая галерея тоже была наполнена этими светящимися шарами, это было очень необычным. А затем послышался хор голосов. Светящиеся шары превратились в человеческие тени. Эти тени стали окружать непрошенных гостей, и те, чтобы не сойти с ума от страха, стали им подпевать и ходить вместе с ними вокруг саркофага внутри камеры царя. Так они провели всю ночь, а утром, когда наконец выбрались из пирамиды на свет, оказалось, что у обоих влюбленных полностью поседели волосы. Они вошли с ними в резонанс, имитировали поклонение и спаслись. У них было ощущение, что эти сущности как бы говорили: «Чем вы тут занимаетесь? Кто вы такие? Вы находитесь в другом измерении и в нашем пространстве».

Все, что описал Поль Брантон, имеет ряд моментов, опасных для жизни, и не каждому это надо. Например, иерофанты понимали, что рано или поздно ты все равно встретишься с моментом смерти, и они проводили некие эксперименты осознанного перехода. Раз это неизбежно, то ты прошел посвящение и вышел, как бы отработав кармическую проблему. А не прошел — ускорил процесс новой реинкарнации.

Пифагор рассказывал своим ученикам, что он пролежал в пирамиде почти две недели. Кстати, он вначале увидел свои реинкарнации. Более того, Пифагор увидел ту свою реинкарнацию, когда он был одним из трехсот спартанцев и отдал свою жизнь «за други своя»: был изранен и умер в какой-то пещере, где должен и сейчас находиться его щит. Пошли искать эту пещеру — и нашли скелет и щит с надписью «Филолай» или как-то в этом роде. Пифагор рассказывал о том, что был в разных странах, в разных телах, он убивал и его убивали… Но у него была одна проблема: когда-то он убил в запальчивости или в состоянии гнева человека, который ничего плохого не сделал, теперь он по законам космоса должен был в этой пирамиде выйти в тонкий мир, найти тень своей невинной жертвы и вместе с ней пойти на божественный суд. Там покаяться и принять наказание. Самое жесткое наказание — он отдаст свою жизнь, сам умрет, а тот, им убиенный, — войдет в воплощение на его энергии.