— Неужели форма могла так изменить меня?

— Я не хочу знать никого в мундире федерального войска, — сухо ответил Макдауэл, поворачиваясь к нему спиной.

Гарри Палмер, вставив в глаз монокль, подошел к Шарлю.

— Простите старика, он в дурном расположении духа. Я и мисс Нэнси поговорим с вами. — И молодой человек указал на сидевшую поодаль девушку.

— Неужели я в самом деле буду так счастлив, что чем-нибудь могу вам услужить?

Нэнси выпрямилась во весь рост и, повелительным жестом указывая на дверь, сказала:

— Вы можете избавить побежденных от присутствия победителя.

Шарль низко поклонился и уже хотел выйти из комнаты. Его остановило восклицание Гарри.

— Кузина! — вскрикнул молодой человек. — Так-то вы встречаете жениха после долгой разлуки?! Боже мой, что я вижу! На вашем пальце опаловое кольцо? Ах, простите кузина! Это мне многое объясняет…

Действительно, Нэнси, до тех пор не носившая кольца, отданного ей команчем, сегодня как раз решила надеть его.

— Мадемуазель, — сказал Шарль, сделав шаг вперед, — позвольте…

Нэнси остановила его жестом:

— Несмотря на разделяющую нас пропасть, я хочу верить, что вы остались порядочным человеком, и потому прошу вас не прибавлять ни слова.

— Но это кольцо, о котором вы совсем забыли, — сказал Гарри, — неужели оно не найдет себе достойного употребления?

— Вы забыли, кузен, — почти с улыбкой ответила Нэнси, — что когда-то очень хотели его надеть.

— Как, дорогая кузина, — восторженно вскрикнул Гарри, — вы позволяете мне надеяться!.. О, счастье!..

— Ну, теперь, кузина, вы увидите, что, стоит вам только отдать мне руку и сердце, прежнего Гарри не будет и в помине!

— Это может случиться.

— Тогда, кузина, из сумасшедшего, каков я есть, вы сделаете прекрасного человека.

Услышав все это, Шарль поспешно вышел и, войдя к Уилки, рассказал, что случилось.

— Посоветуй мне, — попросил он, — я не в состоянии на что-нибудь решиться. Что мне делать?

— Имей терпение и не теряй мужества. Я предчувствую, что за всем этим кроется рука негодной индианки. Подожди, нужно сначала собрать доказательства.

— Но Нэнси в порыве отчаяния уже успела пообещать Гарри свою руку.

Баронет положил обе руки на плечо друга и посмотрел ему прямо в глаза.

— Бедный Шарль! — сказал он. — Мисс Нэнси никогда не переставала тебя любить!

— Ты думаешь?

Уилки только пожал плечами и, указывая рукой на планы и карты, лежавшие на столе, сказал:

— Не лучше ли нам обсудить атаку Чарльстона? Как вы думаете, полковник?

Шарль тяжело вздохнул. Он охотно отдал бы в эту минуту Чарльстон и всю Луизиану за один взгляд, за одну улыбку Нэнси. Однако он пересилил себя и целый вечер не говорил о своей любви. На другой день, обойдя лагерь, он вернулся в свою палатку в сильном волнении.

— Что случилось? — спросил Уилки.

— Я ее встретил… Она гуляла под руку с этим Гарри Палмером.

— Ну, и что же?

— Заметив меня, она еще крепче оперлась на руку своего кавалера.

— Знаешь, что это доказывает?

— Что она его любит!

Баронет громко расхохотался.

— Позволишь ли ты мне сказать правду?

— Говори.

— Влюбленные очень глупы.

— Ты прав, — воскликнул вдруг Шарль, ударив себя по лбу, и, схватив шляпу, бросился к двери.

— Куда ты? — крикнул вслед Уилки.

Но Шарль ничего не ответил. Баронет остался на своем месте. Подходя к той части лагеря, где помещались пленные, Шарль увидел, что Макдауэл и Гарри Палмер идут куда-то в противоположную от него сторону. Чуть поодаль за ними шел Замбо. Мисс Нэнси осталась одна. Шарль поспешил переговорить с ней без свидетелей. И действительно, войдя в палатку, он застал Нэнси одну. Девушка сделала вид, что не замечает визитера.

— Мадемуазель… — начал Шарль и остановился.

Спеша воспользоваться возможностью остаться с Нэнси наедине, он не приготовил речь.

— Что вам угодно, милостивый государь? — спросила Нэнси, не поднимая головы.

— Просить вас выслушать меня…

— Нам с вами не о чем говорить, — сухо ответила Нэнси.

— Как?! Вы не позволяете мне даже оправдаться? — спросил Шарль.

— Ни одного слова.

С минуту длилось тягостное молчание.

— Я ничем не могу лучше доказать вам свое полное уважение, как повинуясь вашему желанию. Значит, я буду молчать. В любом случае позвольте предложить вам вот это свидетельство на право свободного проезда, которое я выхлопотал для вас у главнокомандующего, — прибавил он, подавая конверт, запечатанный большой красной печатью. — Ваш отец, жених Гарри и вы совершенно свободны. Возвращайтесь в Луизиану!

— А вы?

— Я? — удивился Шарль. — Не все ли вам равно… Прощайте! — вскрикнул он, выбегая из палатки.

В этих словах, сказанных от чистого сердца, было столько истинного горя, что Нэнси невольно выбежала за ним.

— Куда же вы? — спросила она.

— Куда? Скоро узнаете!

И он указал рукой на мрачные стены Чарльстона, силуэт которого ясно обрисовывался в темной дали.

— Я иду туда, на смерть!

И он убежал, несмотря на то что Нэнси кричала ему вслед и просила вернуться.

В эту самую ночь за час до рассвета федеральные войска, стоявшие на острове Жан, получили приказание наступать и прорвать оборону противника с юго-западной стороны. Полк, которым командовал полковник Леконт, был во главе колонны. Войска двигались с той торжественной тишиной, которая всегда служит предвестником приближающейся бури. Все молчали, зная, что сегодняшний день может стать последним в их жизни.

Мрачные стены Чарльстона, погруженные в тишину и безмолвие, вдруг осветились, когда войска осаждающих подошли к ним на расстояние ружейного выстрела. Последовавший затем залп орудий ясно доказал, что взять крепость штурмом будет нелегко. Одним залпом было убито несколько рядов федерального войска.

— Сомкнись! — крикнули офицеры, и пустые ряды исчезли.

После минутной сумятицы осаждавшие живо оправились и стали наступать еще энергичнее. Гром пушек и ружей вдруг перекрыл страшный взрыв, от которого задрожала земля. Громадный столб огня и дыма взвился к небу и осветил город. Каменные глыбы, изувеченные трупы людей взлетели на воздух, как ракеты во время фейерверка. Но эта фантастическая картина длилась недолго: город и его редуты вновь погрузились во мрак и тишину, орудия смолкли.