– Что касается человека и человечества – это твоя особая специализация или просто ангел-любитель выдаёт на-гора ангельские сентенции, которые с ангельскими рядом не лежали, то бишь, настоящее «самоварное золото»? – сделал жёсткий вывод Никита. – А коли ты самолично возложил на себя корону музы-покровительницы писателей Эрато, особенно русских писателей, то рассказал бы мне, тёмному, про истоки жизни, глядишь, пригодится в писательстве моём. Иначе, зачем вообще меня было тащить по сгоревшим романам? Подозреваю, что сами авторы не очень-то были довольны сотворёнными опусами, иначе не предавали бы их огню. Скажи, много ли ты видел родителей, сжигавших детей своих или готовящих из младенцев сочный шашлык?

– Ох, Никита-ста, вострый ты наш, – поморщился Ангел, – я всего лишь прах Господень. Но если есть желание…

Ангел встал на краю островка. По странной прихоти природы, это место чем-то смахивало на кафедру. Да и одёжка у Ангела переменилась: длинная чёрная мантия с претензией на профессорскую и четырёхугольная шапочка с кисточкой – чем не нобелевский лауреат! И всё-таки слова начинающего «дровосека», приглашённого в гости, напомнили Ангелу то время, когда сказал о нём поэт:

Печальный Ангел, дух изгнанья

Летал над грешною землёй,

И лучших дней воспоминанья

Пред ним теснилися толпой;

Тех дней, когда в жилище Света

Блистал он, чистый херувим,

Когда бегущая комета

Улыбкой ласковой привета

Любила поменяться с ним.

Когда сквозь вечные туманы,

Познанья жадный, он следил

Кочующие караваны

В пространстве брошенных светил;

Когда он верил и любил,

Счастливый первенец Творенья!

Не знал ни злобы, ни сомненья,

И не грозил уму его

веков бесплодных ряд унылый…

И много, много… и всего

Припомнить не имел он силы![30]

А так ли тогда было? Ангел действительно уже стал забывать про то, что было, к чему нет возврата! Однако, один из таких вот юношей, принявшихся делиться с бумагой своими мыслями, точно описал ангельскую жизнь, хотя сам писарчук ни разу не бывал в тех местах невидимого Зазеркалья! Откуда же ему, простому и никчёмному человечишке было знать про ангельскую жизнь? Ведь сам Ангел никогда не делился воспоминаниями ни с кем из близких… Из близких? А есть ли они, близкие в этом мире?

И всё же человек, написавший без специального ангельского благословения эти строки, заслуживал поклонения. А, может быть, Ангел действительно на себя много взял, отобрав покровительство над писателями, поэтами и художниками у Эрато? Может, действительно и без него власть над писарчуками, тем более русскими, принадлежит не ему одному? Вероятно, это следовало бы проверить.

Но пока писатели поддаются дрессуре и послушно выполняют те кодовые предписания Писательского Закона, он не должен оставлять никого своим вниманием. А этот приглашённый в гости сам просится! Как же ему отказать в науке? Видать страсть к писательству – наиболее страшная и действенная частица искушения, чем даже какой-то там наркотик. От наркомании вылечить можно, а от писательства ещё никому сбежать не удавалось.

Что ж, если глина готова, чтобы из неё слепили амфору или кувшин, или просто горшок – лепить надо! С музой, покровительницей писателей, всегда можно договориться. Но нельзя упускать ни одной овцы, отбившейся от стада. Ведь чем раньше она к стадной жизни приучится, тем ближе путь к победе инфернальных сил.

Глаза Ангела, как у настоящего вдохновенного оратора, засверкали, а голос звучал твёрдо, как огранённый алмаз:

– С давних времён у человека одним из самых болезненных интересов было возвращение к минувшему: я как-то уже говорил, – sor lemahela haschar – возвратись певец к началу. К началу всегда возвращаться трудно, почти невозможно, если только не поставить для себя такой цели.

Откуда всё произошло? Кто такие люди по своей сути? Где та движущая сила, заправляющая миром? И уже только потом вставал вопрос: что будет? Здесь к месту вспомнить древнюю формулу всяческих гадателей и колдунов: что было? что будет? чем сердце успокоится? На первом месте, как видим, стоит вопрос «что было?»

Итак, что же было со всеми нами? Вернее сказать, со всеми вами, – Ангел сделал изящный поклон в сторону Никиты. – Одни пытались и кое-где до сих пор пытаются уверить, что человек-де произошёл от облезяны, то есть обезьяны. Только вот переходной момент между австралопитеком и неандертальцем так и не обнаружен, к сожалению. Тем более, что такие случаи в природе никогда и нигде больше не наблюдались. Любой вид земно-водного не может так вот запросто перейти в другой.

Даже ваша американская звёздочка, как биш её? – Мадонна, обнародовавшая своё совокупление с любимым псом, может вызвать только нездоровый эпатаж публики, но никогда не сможет родить от такого любовника. И, если человек создан Творцом, причём здесь виды и подвиды животных? Физиология! – Ангел притворно вздохнул, – Полагаю, вопрос ясен.

Далее. Наиболее экзальтированная часть общества принялась утверждать, что человечество насаждено инопланетным разумом, что земля – своеобразный инкубатор разума, чувств и технического прогресса. Странный инкубатор получается: родители бросили цыплят на произвол судьбы и оные преспокойно играются со спичками, то есть с атомными, водородными, нейтронными, психотропными бомбами. Срочно создают из инкубатора этакий рассадник Вселенского Апокалипсиса. Даже я о своих подопечных, – опять поклон в сторону Никиты, – забочусь много больше. Как? – это уже другой вопрос.

Известно, что мир несколько раз уже был на грани Третьей Мировой, которая уничтожит весь инкубатор целиком и родителей не помилует – цепную реакцию ещё никто не отменял.

Правда, были, говорят, «контакты». И в той же Америке существует таинственный «Ангар-18», в котором стоит самолетающая тарелка. Только все эти тарелки вместе с обитателями, скорее, существа инфернального мира или же Зазеркалья, но никак не родители человечества.

– Инфернального? – с видимым интересом переспросил Никита. – То есть твои подручные? Или, лучше сказать, коллеги, хранители отрицательных энергий и чёрных дыр человеческого сознания?

– Во время лекции вопросов не задают, – занудным наставническим тоном загнусавил Ангел. – Ну вот, с мысли меня скувырнул, поскрёбыш.

Он многодумно приставил ладонь к многострадальному лбу, затем, вроде бы в озареньи, возопил:

– Ага! Вот!

– Ты ещё «Эврика!» добавь, – поддел Никита. – Без этого возгласа открытие теряет всякий смысл.

Ангел откинул голову, презрительно оглядел аудиторию из-под полуопущенных век, и как ни в чём не бывало, продолжил:

– Все люди, подчёркиваю, все пытаются отделаться от определения, что сознательный мир существует всего-то двадцать тысяч лет, что всё ваше «здравомыслие» сотворено Всевышним. Зачем Ему это было надо? Вопрос логичный с точки зрения человека. Но и ответить следует по-человечески: затем хотя бы, что душа ваша, – Ангел машинально облизнулся, – ваше Божественное начало, ваш огонь может развиваться и возрастать только в физическом теле.