В этот момент мы подходим к классу Лони.

— Увидимся за ужином, — говорит она, отстраняясь от меня. Она оглядывается на Сэйнта и машет ему рукой.

— Пока, Джо.

Сэйнт сердито смотрит на нее, затем вздергивает подбородок так, что это можно было бы счесть дружелюбным. Как только она исчезает в своем классе, я снова обращаю свое внимание на Сэйнта.

— Малышка Джаггернаут забыл мое гребаное имя? — требует он.

Я даже не утруждаю себя тем, чтобы рассказать ему о новейшей одержимости Лони и Генри Netflix и абсолютном безумии Джо Голдберга, и вместо этого подхожу к нему ближе, мой голос становится мягким, когда я говорю.

— Ты собираешься продолжать следовать за мной или просто присоединишься ко мне? В конце концов, мы с тобой в одном классе.

Одарив меня редкой искренней улыбкой, он шагает вперед, так что мы стоим бок о бок.

— Не думал, что ты так жаждешь, чтобы тебя видели со мной. Хочешь подержаться за руки? Надеть мой блейзер? Должен ли я был заказать кольцо только для того, чтобы ты могла носить его на шее на цепочке?

Я закатываю глаза так сильно, что удивительно, как они не вываливаются у меня из орбит и не падают на кафельный пол.

— Я уже сожалею об этом.

Мы начинаем идти вместе в тишине. Мне до смерти хочется спросить его, почему он не пришел ко мне ночью, но мне неловко от того, как я нервничаю, узнав точную причину, по которой он этого не сделал. Кроме того, меня немного раздражает, что теперь у меня в голове возникает образ того, как он проводит свой отпуск.

Боже, почему это должно быть так сложно? Я почти скучаю по тем дням, когда я просто ненавидела его, и мы иногда занимались сексом друг с другом. Это было намного проще.

— И так, о чем вы с Лони так напряженно говорили? — Мои плечи ползут к мочкам ушей. Мог ли он нас слышать? Черт, а что, если он это сделал? Что я вообще такого сказала?

— На самом деле ни о чем.

— Да?

Его голос звучит почти весело.

— Просто глупый разговор. О Выпускном бале и весенних каникулах.

— Я понял.

Мы сворачиваем за угол и направляемся по коридору к двери нашего класса. Когда мы проходим мимо подсобного помещения, он внезапно хватает меня за руку, открывает дверь и затаскивает внутрь.

Я издаю писк удивления, когда он запирает нас внутри и дергает за световую ниточку, освещая его бронзовые черты.

— Какого черта ты делаешь…

Он обрывает меня, обхватывая мое лицо своими большими руками, и наклоняет свои полные губы к моим. Я издаю стон. Ухватившись за его рубашку спереди, чтобы инстинктивно притянуть его ближе. Растворяясь в нем без всяких колебаний.

Он прижимает меня спиной к полкам позади, и я клянусь, что он собирается трахнуть меня прямо здесь и сейчас. Я не уверена, что остановила бы его. На самом деле, эта мысль пробегает дрожью по моим венам, и я напрягаюсь, чтобы вскочить и обхватить его ногами. Прежде чем я успеваю пошевелиться, он резко отстраняется.

— Что… — выдыхаю я, но он прижимает подушечку большого пальца к центру моих губ, поглаживая мою плоть медленными движениями из стороны в сторону.

— Мне нравится видеть, как ты время от времени ревнуешь. Даже если это из-за какой-нибудь фантастической сучки с большими сиськами.

Я ахаю, и он просовывает руку под мою клетчатую юбку, чтобы громко шлепнуть меня по заднице, прежде чем отступить и ухмыльнуться мне сверху вниз.

— Увидимся в классе, Мэл.

Поправляя свой блейзер, он неторопливо выходит из помещения, прежде чем я успеваю поднять челюсть с пола.

Сукин сын.

Я чувствую, как между глазами начинает пульсировать головная боль, когда я возвращаюсь в холл. Сэйнт ждет меня, эта превосходная улыбка все еще подергивает его губы.

Вздернув подбородок, я прохожу мимо него в комнату. Его смех следует за мной.

Сев на свое место, я кладу подбородок на руки и тихо вздыхаю. Я уже сходила с ума по нашим ночам с Сэйнтом до помещения, а теперь я стала ещё больше возбуждена.

Украдкой взглянув в направлении Сэйнта, который тоже занял свое место, я ловлю его на том, что он изучает мой профиль. Я незаметно показываю ему средний палец, как школьница, открывающая для себя силу оттолкнуть мальчика, который впервые дергает ее за волосы, но что я могу сказать? Он пробуждает во мне самое худшее.

Моя головная боль усиливается. Я не должна так сильно беспокоиться о нем. У меня есть гораздо более важные дела, которые должны занять мое внимание.

Как, например, моя предстоящая встреча с Норой.

Я знала, что это произойдет, но найти ту записку от нее в моей комнате в выходные, было все ещё неприятно.

Я отправилась в свой первый заплыв после смерти Джона Эрика, решив, что пришло время наконец взглянуть в лицо своим страхам и вернуть бассейн как свой собственный. Когда я вернулась в общежитие, меня ждала записка, приклеенная скотчем к раме моего туалетного зеркала. Я знала, что это от Норы еще до того, как открыла её, но все равно меня пробрал шок, когда я прочитала ее слова. Это было не длинное письмо, но я быстро поняла, что Нора действительно не из тех, кто любит лишние слова. На сложенном листе бумаги был адрес и напоминание о том, что мы должны были встретиться снова в это воскресенье.

Одна мысль о том, чтобы сесть напротив нее, не уткнувшись лицом в тарелку с салатом, повышает мое кровяное давление, но у меня нет особого выбора. Это единственный способ, которым я могу проверить Дженн и убедиться, что она в безопасности. У Норы есть железные рычаги влияния на меня, и пока я не найду способ освободить Дженн от ее власти, я буду вынуждена играть в ее больные игры в обозримом будущем.

Так что, на самом деле, Сэйнт не должен быть моим главным приоритетом.

Мне следует подумать об окончании университета.

Освобождение Дженн.

Тот факт, что Нора убеждена, что отец Сэйнта — массовый убийца, и что она использует меня, чтобы получить деньги, чтобы она могла пойти за ним.

И все же я не могу выбросить его из головы.

Стокгольмский синдром в его лучшем проявлении, этот тихий голос разума звучит в глубине моего черепа.

Я снова смотрю на него, и он все еще одаривает меня той смехотворно соблазнительной улыбкой, от которой у меня дрожат колени.