Он такой самонадеянный, и это одна из черт, которые я нахожу в нем самой привлекательной. Его уверенность.

Мне неприятно признавать, но Лони, возможно, была права. Кто-то влюбился, но, это не Сэйнт.

Это я.

В ту ночь я лежу в постели и смотрю в потолок, перебирая свои последние встречи с Сэйнтом, чтобы попытаться понять, что могло напугать его из-за наших отношений, подпитываемых яростью. Сегодня вечером он не пришел, и разочарование было сокрушительным. Мастурбация помогла, и я делала это тонну раз на прошлой неделе, но это не то.

Она никогда не доставляет такого удовольствия, как быть с ним.

Однако мне не хватает не только физического освобождения. Я скучаю по тому, как прижимаюсь к его твердому телу и засыпаю, когда его запах вторгается в мои чувства. Подушка, на которой он обычно спит, была плохой заменой, и его запах уже выветрился из нее. Я чувствую себя такой жалкой и в то же время такой расстроенной.

— Боже, ты хуже всех, Анжелл, — тихо рычу я, ударяя кулаком по подушке, когда мои мысли возвращаются к тому времени, когда он был здесь в последний раз.

Он поцеловал меня. Сказал мне, что я выгляжу как мусор. А потом ушёл..

Дерьмо.

Я сажусь прямо в постели, когда моя попытка заставить его раскрыть свои чувства повторяется в моей голове. Черт, неужели это вывело его из себя? Так вот почему он держится от меня подальше по ночам?

Я ложусь обратно с тяжелым стуком и стоном. Я такая дура. В то время я думала, что если бы я могла заставить его сказать это, то, возможно, у меня было бы немного силы в нашей динамике. Я не думала, что он сделает полный разворот на 180 градусов.

Мои брови сходятся вместе, когда я обдумываю его реакцию на мое зондирование. Кажется немного экстремальным полностью отказаться от секса. Может быть, он отступает в этой области, потому что я был… права?

Теперь в моей голове проносятся уверенные слова Лони, сказанные ранее.

— Я никогда раньше не видела, чтобы он так сходил с ума по девушке.

У Сэйнта извращенная душа с подлой жилкой, которая заставляет всю школу относиться к нему настороженно. Он делал со мной ужасные вещи во время моего пребывания в Ангелвью и почти не проявлял сострадания ко всему, через что он заставил меня пройти.

Но есть и все остальное. Что он сделал с Джоном Эриком. Его стычка с ребятами из Торнхейвена и то, как он появился, чтобы предупредить меня о нападении в Равенвуде.

Это должно что-то значить.

Я сжимаю переносицу, зажмурив глаза, потому что уверена, что это должно быть причиной его отстраненности. Ничто другое не имеет такого большого смысла.

И, по крайней мере, я не буду чувствовать себя так дерьмово из-за чувств, которые он вырвал у меня.

Я качаю головой, немедленно прогоняя эту мысль. Нет. Не пойду туда. Не сейчас. Я устала и растеряна, и это не то душевное состояние, в котором я хотела бы находиться, когда рассматриваю свои эмоции по отношению к человеку, ответственному за мои социальные унижения в этой школе.

Я смогу разобраться в своих чувствах к нему как-нибудь в другой раз.

Перекатившись на бок, я лгу себе, что на самом деле это вовсе не чувства, а потеря его как секс партнёра, натягиваю одеяло, подтягивая его к подбородку и сворачиваюсь калачиком, желая заснуть, чтобы у меня не было этих глупых мыслей.

На следующий день я решаю посвятить все свое внимание школе. Я достаточно долго отвлекалась, и я не собираюсь позволять своей успеваемости пострадать из-за какого-то парня. Кроме того, этим утром я встала с постели, чтобы найти свою первую дозу действительно хороших новостей за долгое время — письмо о принятии в колледж.

В то утро Сэйнт не присоединяется к нам за завтраком, поэтому он пропускает мой праздничный тост, с Лони и Генри, но это даже хорошо, и не капли не разочаровывает.

Вот в чем я пытаюсь убедить себя.

— Где прекрасный принц? — спрашивает Лони после того, как волнение от моего объявления утихает, отвлекая мое внимание от того, чтобы тыкать ложкой в мою вялую овсянку.

— Не знаю, и, честно говоря, мне все равно.

Она приподнимает темную бровь и поджимает губы, но прежде чем она успевает высказать свое мнение, Генри наклоняется ближе, его карие глаза сверкают любопытством.

— Проблемы в раю?

Опять это слово. Рай.

Я издаю смешок, но он вымученный, и мы все это знаем. И все же я веду себя так, как будто ничего не случилось.

— Как могут быть проблемы в раю, если рая вообще нет?

— Верно, — протягивает Лони, хотя она не выглядит убежденной, не то чтобы я удивлена. Обычно я вру лучше, чем сейчас.

— Я уверена, что бы это ни было, держать его подальше бессмысленно.

Черт, неужели он теперь будет избегать меня ещё и днем?

— Он, вероятно, разрушает жизнь какого-нибудь бедного, ничего не подозревающего ребенка только ради дерьма и хихиканья, чтобы он мог опубликовать об этом в социальной сети своего отца.

Социальная сеть моего отца, мысленно поправляю я себя, с трудом сглатываю и отвожу взгляд от своих друзей, чтобы они не увидели, как я вздрагиваю, когда думаю обо всех неприятностях, которые Найтлоул и Анжеллы принесли в мою жизнь.

— Я не знаю, Мэл, на самом деле, его походу больше это не интересует.

Лони потягивает кофе, глядя на меня поверх ободка. Я не упускаю из виду недоверчивый взгляд Генри в ее сторону.

— Это больше его не интересует? Если бы парень не издевался над людьми, я думаю, он бы превратился в золотую шелуху

— Я полагаю, что теперь ты знаешь его лучше, чем все мы, — говорит она. — Ты единственная, кто знает, чем он увлекается, а чем нет.

Генри фыркает.

— Что бы это ни было, от этого Лорел лысеет. Дорогая сводная сестра оставляет за собой след из вьющихся светлых волос, куда бы она ни пошла.

Лони морщит нос.

— Если это произойдет, папа Вандерпик придумает крем против облысения, который вернет его маленькому демону ее полную сучью славу, а затем продаст его в сто раз дороже, чем он стоит на самом деле. Но до тех пор… — Она снова обращает свое внимание на меня. — Я буду наслаждаться, наблюдая, как она уходит на дно благодаря тебе.

Она слишком высоко ценит меня и создает впечатление, что у нас с Сэйнтом настоящие отношения, хотя ясно, что это