— Замечательно. Это прогресс. А если подойти сюда и посмотреть на растения вместе со мной?

Луи барабанит пальцами по кухонной полке и велит мне закрыть окно.

— Извини, — я защелкиваю шпингалет, — это было глупо с моей стороны. Я не хотела тебя обидеть.

— Только не надо торопиться. Тише едешь — дальше будешь.

* * *

— Я тут поспрошал насчет твоего отца, — говорит Луи, дождавшись, пока я сяду на свое место.

— Серьезно? — Я гляжу на него во все глаза. — А почему ты мне не сообщил?

— Ничего конкретного у меня пока нет. Кое-кто вроде припомнил, что, возможно, когда-то играл с человеком, которого звали Унгар.

— Когда? Только что? В прошлом году? Он в Лас-Вегасе? Где они с ним играли? Может, он в Лондоне? Он здесь?

— Тихо-тихо-тихо. Не так быстро. Парни просили меня прислать им фото. Они бы его показали людям тут и там.

— Что за парни? — Я нашариваю в сумке ингалятор и прыскаю себе в рот. — Как он им показался? Он все играет в карты? Он здоров? Он не голодает? С ним все в порядке?

Большой Луи начинает злиться.

— Я тебе все сказал. Знакомый знакомого знакомого знакомого знакомого вроде когда-то с ним играл. Насколько я могу судить, таким сведениям грош цена. Эти гаврики, наверное, имели в виду Стью.

Кожа у меня начинает зудеть, словно от крапивы, но я стараюсь сохранять спокойствие.

— Ну и как же мне его найти? Ты можешь дать мне их координаты? Номера телефонов, адреса электронной почты? Как мне с ними связаться?

— Ребята не любят, когда о них кричат на каждом углу. Не надо на них давить. Дай мне фотографию отца, я ее отсканирую и пошлю им. Может, кто-то опознает его.

Я впиваюсь ногтями в щеки.

— У меня нет его фотографий. У меня нет ни одной его фотографии.

— Как это? У всех есть фотографии отца, даже у меня.

— У меня нет. — Внезапно меня охватывает дикое смущение. — Я их все уничтожила.

— С чего это ты учудила такое?

— Не знаю. То есть я была зла. Когда он не приехал.

— Откуда?

— Он не приехал, когда мама умерла. Он не появился даже на маминых похоронах.

— Она во второй раз вышла замуж, да?

— Да.

— И чего же ты ожидала?

При этих словах у меня перехватывает дыхание.

— Послушай, — говорит Луи, понимая, что сделал мне больно, — может, у кого-то остались его фотографии? У твоей мамы, например?

— Нет. Все снимки были в наших семейных фотоальбомах. Все наши фотоальбомы побывали у меня в руках.

— Ты их все прочесала?

— Да.

— Ты совершенно уверена?

— В общем, да. Разве что у Фрэнка остались какие-то фото.

— У Фрэнка?

— У моего отчима.

— Отправляйся к нему. Непременно. Расспросить лишний раз никогда не помешает.

У меня на языке еще тысяча вопросов, но тут раздается звонок в дверь.

— Впусти гостя. — Луи поднимается с места и ковыляет по комнате. — Должен же от тебя быть хоть какой-нибудь толк. И помни, что я тебе сказал. Не тормози игру. Не задавай лишних вопросов. И ради господа, всем своим видом показывай, будто знаешь, что делаешь.

— Я постараюсь. Не волнуйся.

— И вот еще что. — Луи понижает голос: — Не вскрывай с парнем в коричневом кожаном пиджаке. Ты меня слышала? Он тебя обдерет как липку.

Полночь. Я поставила пятьдесят фунтов, и мне предстоит впервые в жизни вскрыть карты. С парнем в коричневом кожаном пиджаке. Я не сразу почувствовала игру, но не помню, чтобы что-то еще доставило мне такое удовольствие. Игра с Джо и Лорной — совсем не то. На самом деле все значительно тоньше и сложнее. У меня такое чувство, будто я с Гэри Вошбруком опять бросаю шарики у водостока. Будто я вернулась в детство, и стою у игорных автоматов в галерее на набережной, и колесики у автоматов вертятся, и я четко знаю, где остановится каждое из них. Единственное, что меня удручает, — мой покерный псевдоним. С ним мне не повезло.

* * *

— А ты будешь кто? Луи сказал, какое у тебя будет прозвище?

Проныра-аптекарь по имени Сидни наливает мне в бокал лимонад.

— Ведь у всех у нас есть прозвища. За столом мы называем друг друга только вымышленными именами.

— Я не знала. (Лимонад уже переливается через край.) К следующему разу придумаю себе что-нибудь.

— Не пойдет. Не принято. Слышь, Луи, скажи ей, что игру надо начинать с готовой кличкой. Скажи ей, кто она будет.

У Большого Луи такой вид, будто Сидни у него в печенках сидит. Изображая отчаяние, Луи поднимает руки вверх.

— Имена кончились, Сид, — слышу я. — Все имена разобрали до нее.

— А как насчет Джои Бишопа[47]? Никто еще не был Бишопом.

— Повар-китаец был Джои Бишоп, — говорит мальчишка азиатского вида с наушниками от плеера в ушах.

Большой Луи кивает в знак согласия:

— Точно. Но что-то он давненько не показывается. С тех пор как месяц назад его выпотрошил Дин Мартин. Садись, Одри, ты будешь выступать под именем Джои Бишоп.

* * *

У каждого из участников игры у Большого Луи псевдоним в честь кого-нибудь из членов «Крысиной стаи»[48]. Большой Луи — Фрэнк Синатра, тип в коричневом кожаном пиджаке — Дин Мартин, мальчишка-азиат с наушниками — Питер Лоуфорд, а банкир на пенсии с черной повязкой на глазу — Сэмми Дэвис-младший. Я, значит, Джои Бишоп[49]. Вот радость-то.

За карточным столом, кроме меня, еще одна женщина (не чересчур ли для Большого Луи с его мужским шовинизмом?), которую все называют Лорен Бэколл[50]. Ну да, ведь именно Лорен придумала название для «Крысиной стаи». Сидни, разносчик лимонада, именуется Джон Фицджеральд Кеннеди (в честь президента), а у педика-мясника из Хайгейта, торгующего экологически чистой колбасой, псевдоним Мэрилин Монро. Последние два исторических персонажа хоть и не напрямую из «Стаи», но все-таки имеют к ней отношение.