class="p1">Много лет он был профессором Московского архитектурного института, увлеченно передавал свои знания ученикам, растил нам смену («Вырастил главного архитектора Москвы»).

А в 2018 году мы присутствовали на открытии персональной выставки Александра Великанова в Тарусе. И я безумно радовался этому событию, потому что Сашка как-то сумел продраться через все препоны, уготованные жизнью. Хотя она ему не столь препятствовала, сколь отвлекала от творчества. На выставке были представлены самые разные работы: театральные, написанные с натуры, целый ряд холстов весьма авангардистского толка.

Саша Великанов давно сопутствует мне в жизни. Вот он в парадном виде, одетый в хороший костюм, с медалью лауреата Госпремии, прицепленной им по моей просьбе, дабы произвести благоприятное впечатление на директора больницы, куда попал мой товарищ по институту — архитектор Валерий Баранов. Мы едем с Сашей, тоже по моей просьбе, в Красногорск, чтобы вызволить Валерия из беды. И действительно, респектабельный вид Великанова, его основательность подействовали на директора, и наша проблема была решена.

Мы совпадали с Сашей Великановым в Доме творчества художников «Челюскинская дача», где увлеченно работали в технике офорта. В один из таких дней я просыпаюсь очень рано и не могу снова заснуть. Иду на станцию, покупаю газету. Вычитываю из нее радостные для меня и страны новости и чувствую, что мне нужен кто-то близкий, чтобы разделить воодушевление. Я возвращаюсь в наш корпус и бросаюсь в Сашин номер. Безжалостно бужу его и сообщаю, что необходимо срочно отметить то событие, о котором я только что прочел. Саша долго не понимает, о чем я говорю, но покорно встает и идет за мной. В этот ранний час мы садимся в какой-то забегаловке, пьем пиво, делимся мнениями и обсуждаем произошедшее. Незначительный случай из жизни, проявивший единство взглядов и верность Саши нашей дружбе в тот момент, когда это особенно много для меня значило.

Немало времени мы с Сашей провели вместе в Тарусе. По утрам на машине выезжали на этюды, а уже к середине дня оказывались в центре города, на втором этаже кафе «Ока», откуда открывался дивный вид на реку. К этому моменту с пригорка, а именно с проспекта Пушкина (на самом деле из кривого, неасфальтированного тогда переулка с проторенными колеями и заросшего травой) спускался Игорь Попов, в ту пору работавший главным художником театра Анатолия Васильева. Так мы образовывали замечательную компанию дружественно настроенных людей, прекрасно досуже беседующих и одновременно любующихся красотой пейзажа с бёховской церковью на горизонте. Счастливые мгновения, подаренные нам судьбой, останутся в памяти навсегда.

Игорь Попов

Дом Игоря Попова в Тарусе заслуживает отдельного упоминания, поскольку он был построен Игорем по собственным чертежам. Свет в нем проникал внутрь через длинное окно, образованное разницей уровней крыши. Окно тянулось вдоль всего дома. Это световое решение давало возможность пространственного устройства второго уровня в доме, где был установлен бильярдный стол. Игорь был большим поклонником этого вида спорта и очень огорчался, если ему случалось проигрывать. Здесь мы проводили с ним и с Великановым немало времени, и накал наших страстей был велик.

Когда Игорь спускался к нам в кафе «Ока», жизнь начинала блистать всеми красками. Для меня и образ Попова, и образ Великанова всегда ассоциируются с этим общением. Чувство выполненного художественного долга и радость видеть лица друзей рядом придавали мне новые силы и уверенность в том, что, рисуя Тарусу, мы поступаем правильно.

Игорь Попов служил в театре Анатолия Васильева главным художником, был его единомышленником и создавал вместе с ним замечательные спектакли, материализуя режиссерские фантазии в изысканной художественной форме.

Я видел многие его спектакли, в том числе «Плач Иеремии» — религиозное театральное действо, построенное на литургии Владимира Мартынова. Хор театра «Школа драматического искусства» на старославянском языке исполнял ветхозаветную книгу пророка Иеремии. Эта часть Библии о жизни пророка была положена на пение. Попов сделал исключительно оригинальную декорацию: белый иконостас с окнами на месте предполагаемых икон и свечами перед каждым окном. Причем иконостас, подвешенный на тросах, занимал различные положения в пространстве, а свечи, благодаря противовесу, при поворотах и наклонах иконостаса держались вертикально. Действо происходило в зрительном зале на Поварской улице, 20, где находился театр Васильева.

Другой спектакль, который я хочу вспомнить, — байроновский «Каин» режиссера Игоря Яцко, тоже отражающий взгляд писателя на библейскую историю, вечные вопросы, тревожащие людей. По определению самого Байрона, это была мистериальная вещь. Игорь Попов создал, я бы сказал, античную декорацию: формообразующий ступенчатый пандус, наверху аркада по всему периметру стены, внутри арок — люди, одетые в белые балахоны до пола, дающие монументальный лаконичный образ античного театра. Жанр спектакля — величественная мистерия.

Игорь Попов много сил отдавал строительству нового театра на Сретенке в содружестве с Анатолием Васильевым. Все это делалось с учетом тех новаций, которые предполагал осуществить режиссер. И Игорь Попов подключал все свое мастерство и архитектурное образование в этой новой для него сфере, так сильно увлекавшей его.

Я вспоминаю сейчас один случай, когда я устанавливал памятник Белле Ахмадулиной в Тарусе, в городском саду на высоком берегу Оки. Я, как человек с архитектурным образованием, во-первых, думал о градостроительной задаче, выбирая место для памятника, прокладывая для него дорожки и отводя полукруглую площадку. А во-вторых, решал сложные проблемы примыкания памятника к постаменту, поскольку вся территория сада имела уклон и нужно было так подвести фундамент к будущему памятнику, чтобы не нарушить предусмотренный внешний вид. Я сделал все расчеты и позвонил из кафе «Ока» Игорю Попову, чтобы он взглянул на них критическим взглядом и оценил содеянное. Игорь тут же подъехал на такси и с радостью (подчеркиваю это слово!) включился в вычисления и проверку. «Ока» находится рядом с тем местом, где был запроектирован мною памятник, и можно было работать, сидя за столиком и сверяя зрительный образ монумента с предполагаемым местом. Я с подлинным удовольствием наблюдал, как Игорь работает. Он схватил проблему буквально на лету, понял ее и с невероятной быстротой стал пересчитывать варианты того, что можно сделать. Я любовался его изобретательностью и тем, как он включился в работу. Игорь сделал расчеты, подтвердившие правильность моих предположений, и я только жалею, что не сохранил его набросков, так замечательно нарисованных.

Ирина Александровна Антонова

Штрихи к портрету

Я знал Ирину Александровну Антонову очень давно. Своей долгой жизнью она как бы заслоняла всех нас, грешных, от Вечности и вселяла надежду.

Помню те замечательные выставки, которые она делала, проявляя большую смелость, в послевоенные