— Ага! Попался!

— Ой! — взвизгнула она, когда ее с силой подняли в воздух и высоко подбросили. — Ты что творишь, седой дурак?! Пусти сейчас же, старый хрыч! Пусти! Пусти, гад! Пусти, а то ударю!

У Терга чуть сердце не оборвалось: все, хана мальцу. Как есть убьет его старик. Здоровый он все-таки. Даже в свои годы здоровый как бык. А силища и вовсе запредельная. Недаром его молот рейдеры вдвоем волокли — одному просто не поднять. А мальчишка… Боже, до чего ж дурной! Надо же ему было так подставиться!

Лакр охнул, готовясь услышать хруст раздробленных костей. Терг прикусил губу, Ивер быстро отвел взгляд, Торос покачал головой, потянувшись за саблями, но тут вожак подал знак, и они без лишних слов прыгнули следом.

Гном тем временем поймал истошно заверещавшую Белку прямо на лету, стиснул хорошенько, отчего по двору пронесся второй стон искреннего ужаса (эти руки выдавливали слезы даже из камня, а от сопляка вообще ничего не останется!). Но затем широко улыбнулся, всмотрелся в ее лицо, оказавшееся на одном уровне с его глазами, секунду помедлил и… осторожно поставил на ноги. При этом в его зрачках на миг сверкнули рыжеватые всполохи, выдавая редкого по силе мага. И только поэтому слегка оторопевший Стрегон в последний момент остановил рывок побратимов, да и сам не ударил. Чудом не задел древнего нелюдя. А потом взглянул на заварившего эту кашу мальца, убедился, что тот не пострадал, и опустил оружие.

— Фу! Дурень, напугал! — проворчала Белка, торопливо поправляя одежду, а потом сердито уставилась на кузнеца. — Шутки шутками, но меру тоже надо знать!

Седой бородач, оглядывающий ее с нескрываемым удовольствием, только хмыкнул:

— Ну да. Тебя напугаешь.

— А вот и напугаешь! Брадорас, ты чем думал, когда меня хватал?! Полагаешь, мне надо, чтоб тебя сразу из трех арбалетов продырявили?!

Седой гном перевел взгляд на ощетинившихся братьев. Правильно расценил их решительные лица и три стальных болта, готовые сорваться по первому знаку. Хмыкнул, сообразив, что в долю мгновения эти типы успели прыгнуть через половину двора, выхватить мечи и оказаться от гнома в опасной близости. А теперь очень внимательно изучали его спокойное лицо и ждали продолжения.

— С тобой, что ль? — небрежно спросил кузнец, складывая на груди могучие руки.

Белка поморщилась:

— Временно.

— Опять в лес? Себе хочешь взять?

— Не знаю. Не решил еще.

— Да ну? — вдруг хитро прищурился гном. — А вон тот, белобрысый, вроде ничего. Шустрый. Да и остальные, гм, под стать. Думал, не сдержатся, а они молодцы, вовремя остановились, пока я их кулаком не приголубил.

— Не знаю, — с раздражением повторила она. — Сейчас у меня другие планы. Рад тебя видеть, кстати. Может, угомонишь этих паникеров, пока они не вздумали глупостями заниматься?

Гном с готовностью обернулся и успокаивающе помахал оторопевшим рейдерам:

— Эй, мелюзга! Не дергайтесь. Это свои.

— Свои? — пробурчал один из слегка пришедших в себя рейдеров, недоверчиво оглядывая Белку.

— Точно. Давно этого сорванца знаю, так что не боись, не трону. Да и разве можно на него руку поднять?

— Чего ж ты тогда за ним с молотом гнался?

— А чтоб на рожи ваши посмотреть! — с готовностью гоготнула Белка. — Тут же скучно до жути! Вот мы и развлеклись, как в старые добрые времена. Правда, Брад?

— Хватит коверкать мое имя, хмера недобитая!

— Сам ты коротышка бородатый!

— Сопля!

— Пузатый пивной бочонок!

— Тьфу на вас! — возмутились люди, поняв, что на взаимные оскорбления ни один, ни второй не обиделись, а пикируются по давней привычке.

Более того, даже целый спектакль разыграли, чтобы перепугать народ. Вот все и решили, что от дурного пацана ни клочка не останется!

Белка, оглядев недовольные лица вокруг, хихикнула:

— Здорово, да? Брадорас, ты, наверное, уже лет сто так не развлекался!

— Пятьсот, если мне не изменяет память, — хмыкнул гном, оглаживая седую бороду. — После того как ты тут в прошлый раз побуянил, никто больше так не измывался над людьми.

— Да ладно, когда это было! Никто уже и не помнит! Тем более не здесь я буянил, а возле перехода, который ты, кстати, когда-то охранял!

— Я не охранял, а присматривал, — резонно возразил Брадорас. — Но ты все равно там шороху навел такого, что мне потом Крикун еще три года возмущенные депеши слал. А щепки из углов выковыривали еще с год.

— Вы знакомы? — сухо уточнил Стрегон, не торопясь убирать оружие.

— Ага, — охотно кивнула Белка. — Он когда-то таким же хмурым был, как некоторые. Помню, орал еще на меня в первый раз так, что стены тряслись. А потом ничего, исправился. Вон каким весельчаком заделался, хоть скоро и вторую тыщу лет разменяет. Брад, а ты, кстати, чего тут делаешь? Мне казалось, ты в Лунные горы собирался?

Брадорас, не обращая внимания на недоверчиво косящихся людей, потер широкую переносицу:

— Да как тебе сказать… Скучно там как-то…

— Ха-ха! — развеселилась она. — А как же Крикун? А «Лунная заря», которую вы там на пару хлестали? И не смотри на меня, как благородная старая жаба — на улетевшего из-под носа комара: я отлично знаю, на что способны два дорр-ххара,[18] которые поспорили на бочонок лучшего в мире вина.

— Да чего ты глупостями в глаза тычешь! — отмахнулся гном. — Ну, приду иногда, посижу, посмотрю, как там Крикун за отца мучается. Ну, послушаю, с чем к нему наши приходят, а потом плюну и иду в пещеру, чтоб не лезли. Думаешь, ему там сладко живется?

— Вроде ж недолго осталось. Лет пятьдесят, и можно на покой. Чай, скоро сын заматереет, внуки подрастут… Будет кому передать это грязное дело.

— Так-то оно так, — вздохнул старый гном, покровительственно хлопнув Белку по плечу. — Да только сам знаешь: кто здесь хоть десяток лет поживет, потом, как бы ни пытался сбежать, все равно возвращается. Держат нас пределы. Вот и я… старый дурак… Ну чего мне не сидится в чертогах? Чего не отдыхается? А вот неспокойно, и все тут! Приду на месяц-другой, отосплюсь, отмоюсь, а потом все равно поворачиваю обратно.

— Чего ж ты в глуши-то сидишь? Шел бы к эльфам. Они такого мастера с руками оторвут. Ты ж со своим скальным братом[19] горы свернешь, из-под земли любую жилу достанешь!

— Ну их к Торку, твоих эльфов! — досадливо поморщился Брадорас. — Был я у них! Лет тридцать посидел, поглядел на эти смазливые рожи, потерпел-потерпел, да и плюнул потом. Надоели! Тут им некрасиво, там им дымно, здесь веточку зацепил…