А после по этой самой «трубе» пошел внутрь газ…

И эта была та самая мужская энергия – секс в чистом виде. Моментально поплыла голова, заныл живот, блаженно растеклось в готовности нутро. Он входил, а я хотела его, теперь пускала иначе – добровольно, жаждала каждого шага сама, оплавлялась, распахивала то, что осталось не распахнутым. И вдруг стало ясно, что будь на моем месте другая (обычная девчонка), подобный «вход» Кайда наутро лишил бы ее жизни. Бесконечно сильно хотелось все это прекратить, отдернуть ладони, но я старалась не шевелиться – только подрагивали пальцы.

– Молодец. Тридцать секунд.

Он произнес, чтобы зафиксировать ход процесса или подбодрить, но в этот момент я взглянула ему в глаза. И подвисла. Два синих луча насквозь, как рентген души. И секс моментально вошел не только в тело, но и мозг наркотическим дурманом, лишил способности мыслить.

«Он предупреждал».

Мелькнуло выражение ухмылки, мол, все равно сейчас отвернешься, не сможешь, но я вдруг решила смочь. Я буду смотреть ему в глаза оставшиеся тридцать секунд, и Кайд понял. Двинулся в мою голову, как к себе домой, и явилось вдруг ощущение его губ на моей шее, горячего дыхания у уха, прижимающего меня к стене тела. Казалось, он принялся заниматься со мной сексом на невидимом уровне, входить в ядро каждой клетки – распускаться, занимать, подчинять. А я пускала его всюду, как тогда у него в квартире – без сопротивления. Этому зверю нельзя сопротивляться, его можно только принимать. Мое тело-дом настолько заполнилось чужими импульсами и кокаиновой взвесью, что стало напоминать бордель, в котором все проститутки давно пьяны и готовы ко всему, а главный и единственный клиент крайне этим фактом доволен.

Не знаю, что случилось бы дальше, но Дварт прервал контакт. Вытащил свои руки из-под моих. Я почти ничего не соображала, понимала только, что он смотрит на меня странно. Хриплые слова проникли в голову словно издалека:

– Ты смелая, Эра. Я до сих пор не знаю, хорошо это или плохо.

А голос, будто мы лежим в постели. Я могла поклясться, что его член сейчас не умещается в выделенное ему в джинсах место.

– Переживи то, что будет дальше. Пять минут. Я ушел.

«Но я наблюдаю».

(Drummatix – HIMIKO)

Лучше бы он не наблюдал.

Потому что сначала не было ничего. А после кокаиновая взвесь, заполнившая меня до краев, обратилась вдруг ядом. Скрутило болью нутро, накатила такая слабость, что я (поздно решившая, что нужно было заранее перебраться в кровать), сползла с кресла на пол. Встала на четвереньки, после уткнулась лбом в пол. Дышала часто, как отравившаяся собака, пыталась сделать так, чтобы меня не стошнило на пол. Господи…

«Пять минут…»

Выламывало из суставов руки, тянуло ноги.

«Какой ужас…»

Что-то случилось с моим телом, что-то неправильное. Будто хорошую и ладную программу, изначально вставленную в него Создателем, подменили крайне болезненным и смертоносным вирусом.

Зашкаливал пульс, ломило виски, разрывалась взрывами голова.

«Бл%дь, Кайд…»

Я не сказала этого вслух?

Неожиданно плохо, ужасно, непередаваемо тошнотворно. Я скручивалась у ножки кресла как уж, царапала ее ногтями, обхватывала побелевшими пальцами. Хотелось воды и склониться над унитазом…

«Что же у тебя за нутро такое?»

Пять минут. Пять минут. Пять минут…

Все эти пять минут я искала удобную позу на полу, чтобы не так сильно жгло позвоночник, чтобы только не хрипеть и не выгибаться, как брошенный дилером наркоман. Но именно так я и смотрелась.

Все закончилось так же неожиданно, как и началось.

Просто отпустило.

Слабость такая, будто в теле год не было еды, во рту засуха. Пульс еще за сотню, а одежда насквозь мокрая от пота.

На ножку кресла я смотрела пустым взглядом и думала о том, что до следующего раза у меня хотя бы есть двадцать четыре часа.

* * *

Уровень пятнадцать. Лоррейн.

Кайд.

(Kai Engel – Curtains Are Always Drawn)

Когда Эра явилась к нему в квартиру с двумя розами, предложила «пари», а после самонадеянно сообщила, что «Мены не подчиняются», они сливались ментальными планами – это было очень приятно и достаточно легко, все равно, что взаимодействовать эфирными оболочками, ворохом искр. Но сегодня они начали другое – взаимодействовать физическими телами. Да, только через ладони, но уже очень горячо и по-настоящему. Сегодня Кайд (пусть лишь с помощью невидимых соединений) начал проникать в ласковую податливую женщину наяву, в плотном мире, и от подобной близости его член стоял. Стоял «намертво», не опустить.

Порно Дварт никогда не смотрел, руками завершать не привык, и потому шагнул в душевую кабину. Вывернул температурный регулятор вправо; зашипел от раздражения, когда по горячему телу хлестанули ледяные струи.

После ее ломки, прошедшей, по его мнению, «нормально», функциональных отклонений в работе органов он не зафиксировал, а боль – что боль? – ее не избежать, прошло почти шесть часов. За полночь.

В собственную постель он лег, но не успел ни укрыться одеялом, ни выключить прикроватный торшер, когда почувствовал, что ей плохо. Поднялся моментально, на задворках сознания порадовался тому, что лег не голым (как знал), рванул к порталу…

Нордейл.

Он оказался у кровати Эры раньше, чем она сама проснулась. Металась во сне бледная, а он кожей ощущал, как сбит ее пульс, как тяжелеют вдохи и выдохи. Очередной болевой спазм? Не похоже…

– Кайд, – шептали в бреду ее губы, – Кайд…

Он не сразу понял, а когда понял, не поверил – ее мучила «жажда». Жаждой назывался этап поиска следующей части кода, когда предыдущая расшифрована.

– Кайд…

Она проснулась горячая, сухая, с болезненно блестящими глазами. Сейчас внутри нее одно-единственное ощущение – луч-маяк, ищущий того, кто может утолить информационный голод. Очень неприятное чувство, основанное на диких инстинктах.

– Я здесь.

– Что… происходит?..

Густые светлые волосы по всей подушке, щеки горят.

– Все нормально.

– Ты сказал…

Да, он сказал, что следующее вливание только через двадцать четыре часа, а ее тело запросило его – он взглянул на часы – через шесть часов двадцать три минуты. Недопустимо. Если сейчас он «облучит» еще раз, процесс адаптации, который уже пошел едва ли ни в три раза быстрее, ускорится еще и станет по скорости опасным для жизни.

Дварт отстраненно, как хирург, убрал в сторону одеяло, положил свою ладонь аккурат между женских грудей, попросил: