Альянс атаковал Макем-Те? Когда напали на базу наших наемников в секторе Таммуз? Когда захотели подчинить себе Кессель и получить в качестве источника доходов главного поставщика спайса? Спрашивала себя сколько гражданских погибло, когда Галактический Альянс и Новая Республика штурмовали планеты, подконтрольные Империи? Скольких пилотов, которые были насильно рекрутированы Имперскими Осколками и посажены в «глазастики», прикончила ты лично? Разве ты заботилась о том, чтобы позволить им выжить? Или тебя волновало лишь то, что перед тобой враги, а ты находишься на «правильной» стороне?

Голограмма молчала.

— Никто не звал сюда Галактический Альянс — они пришли за поживой и в надежде навредить нам. Мы пришли сюда, чтобы разгромить наследников «Консорциума Занна». И делаем это. В то время, когда остальные просто предпочли забыть о том, что Ротана и Камино выпали из поля зрения галактики, — продолжал Креб. — Если быть «добрым», как ты говоришь, подразумевает терпеть боль, страдания и унижения от врагов, то мы лучше будем «злыми». Вместо «отрезвляющих» ударов нанесем один, но в самое сердце. Разберемся не с симптомами, а вылечим заразу. Ради этого я сижу за штурвалом.

— Чтобы убить меня? — по лицу Дии катились слезы, а голос дрожал.

Она не боялась смерти.

Она переживала катарсис.

Заблуждения, на которые не обращаешь внимания ровно до тех пор, пока тебе про них не напомнят.

Пока не проведут сравнительную параллель.

Пока не покажут всю однобокость и лицемерие твоих высказываний, продиктованных больше истерикой, чем логикой.

Сравнение своих поступков с чужими — самая отрезвляющая вещь, какая только имеется в этой галактике.

— Я здесь, чтобы не позволить тебе сорвать план гранд-адмирала Трауна, — сказал он, посмотрев на хронометр. — Начинается эндшпиль всей партии, разыгранной здесь. Я не даю вторых шансов, Диа. Никому. Никогда. Не давал, — уточнил он. — Лишь Тии и тебе. Сейчас.

— Я — не Тия! — всхлипнула опозоренная и пристыженная девушка. — Креб, я использовала тебя! Манипулировала! Дразнила!

— Потому что хотела сбежать? — уточнил пилот.

— Да! Я не верю в идеалы Доминиона. Это такая же фальшивка, как и везде в галактике!

— Или же ты стараешься меня убедить в этом, потому что тебе стыдно за свой выходку, — сказал пилот, сжав левую руку в кулак. Оставалось не так много времени. Скоро придется принять решение. — Потому что не так сильно тебя волнует наказание за содеянное, как то, что я и те, с кем ты подружилась на «Страже» за это время, с кем познакомилась, будут смотреть на тебя с осуждением и презрением, зная какая ты дура.

— Просто… выпусти уже эту хаттову торпеду! — крикнула Диа, посмотрев на него взглядом, полным слез. — Пожалуйста… Я… дура, да! Я психанула! Я предпочла думать, что не было ничего такого в моем прошлом! И не хочу с этим жить дальше!

— А еще ты тщедушная трусиха, — спокойно произнес Креб. — Вместо того, чтобы исправить ошибку, просто хочешь уйти в сторону от решения проблемы. Может быть я и палач. Может быть я и сам запутался в том, кто передо мной. Может быть… Да нет, скорее всего, ты для меня — это способ исправить собственную ошибку с Тией. Как видишь, — он криво улыбнулся под шлемом, — мы оба не были откровенны. И что, теперь будем делать вид, что ты умеешь чинить «крестокрылы» наравне с верпинами? Или вернемся на «Страж», прочитаем руководство и сделаем все как надо? Разберем получившееся непотребство и соберем как следует?

Ради всех ускорителей, пожалуйста, не будь идиоткой.

Соображай быстрее.

Палец на гашетке уже онемел.

— Ты представляешь сколько разговоров будет? — девушка виновато улыбнулась. — «Крестокрыл» на палубе доминионского флагмана? Да еще и все теперь будут знать, что собирался он неправильно…

— Лично меня это мало волнует. Работы я не боюсь. Учусь быстро. Главное, чтобы напарник не был идиоткой и быстро соображал.

Голограмма закрыла глаза, губы вытянулись в полоски.

Креб посмотрел на хронометр.

Да твои лекку!

Что ты творишь, женщина!

— Может ну его, к хатту, этот «крестокрыл»? — Креб едва заглушил вздох облегчения, заметив, что сияние дюз «дельты» медленно снизилось, а корабль начал движение по инерции, погружаясь в темноту. Даже габаритные огни и те погасли. — Если ты не будешь сильно зол на меня… Если простишь… Давай построим что-нибудь получше?

Наконец-то!

Короткое сообщение на КДП «Стража» и переход в режим радиомолчания.

Осталось всего десять секунд.

Креб использовал форсаж, чтобы опередить челнок, выписал несколько фигур, чтобы занять положение перед кабиной «Дельты», отрубил маршевые двигатели и дал долгий «залп» из маневровых, уравнивая скорость движения по инерции.

Теперь они летели, смотря друг на друга через транспаристаль кабин своих обесточенных машин.

Всего лишь пара метров безвоздушного пространства и возможность видеть друг друга.

— Обязательно построим, — заверил он, переключаясь на ближний диапазон связи, который сложно засечь сканерами на большом удалении. — Но сперва закончим с «крестокрылом».

— Доводишь дело до конца, да, майор?

— Вроде того, — произнес он. — А еще хочу посмотреть на тебя в деле. На привычной для тебя технике.

— Для чего это?

— А как два пилота выяснят кто в семье главный?

Диа бессильно рассмеялась.

— Как там говорится? «Половины проблем можно было бы избежать, если б у конфликтующих был общий психолог».

— Вроде того, — согласился Креб, бросая взгляд на хронометр. — А сейчас, лучшее, что мы можем сделать — это замолчать и не дать себя обнаружить. Мне немалых трудов стоило упросить Трауна быть тем, кто образумит тебя. И мне совершенно не хочется, чтобы труды пошли прахом.

— У меня скоро мозг вскипит. О чем идет речь вообще? Какие ваши планы я могла нарушить, Креб? — посмотрела на него тви’лека, разводя руками. — Это же просто шаттл, который летел к точке старта и…

Благодаря визору своего шлема с функцией приближения, майор мог видеть, как расширились глаза Дии Пасик.

И прекрасно понимал, что именно она сейчас увидела в верхнем эшелоне за кормой его корабля.

— Драить мне посуду до конца дней, — выдохнула Диа. — Креб, что это вообще такое⁈ Откуда здесь этот флот? Я же своими глазами видела…

Нужно быть готовым к любым неожиданностям.

Сейчас может случиться все, что угодно.

Он слишком затянул с тем, чтобы отговорить Дию от глупого поступка и не успел уйти из зоны искусственной гравитации.

Теперь ни на что нельзя положиться.

— Все видели, — ответил майор, разминая затекшие пальцы, чтобы быть готовым в любой момент запустить свой истребитель. — Каждый разумный своими глазами наблюдал, как они покинули систему. Но гранд-адмирал Траун сделал так, чтобы Дарт Зииленлос вернулся. И привел с собой свои дредноуты.

— Ради чего? — охнула девушка.

Как будто Траун каждому рассказал подробности.

Даже Креб, командир авиакрыла флагмана гранд-адмирала знал лишь одно объяснение возврата шести «Доверителей» в систему Камино.

— Это эндшпиль.

Интерлюдия VI

За свою долгую и насыщенную на события жизнь Дарт Зииленлос видел и испытывал все.

Или практически все.

Триумф побед.

Вожделенное могущество.

Сброс рабских цепей ограничений.

Постижение великих знаний.

Удручающие неудачи.

Разочаровывающие поражения.

Он встречал умных представителей различных рас.

Он сталкивался с хитрыми разумными, или теми, кто мнил себя таковыми из-за гордыни.

Сит сражался с сотнях битв, как во главе войск, так и лицом к лицу с сильными врагами.

Он умел признавать собственные поражения и прекрасно понимал когда следует выйти из битвы, чтобы не понести катастрофические потери среди личного состава.

По этой причине он увел шесть из семи своих звездных дредноутов в тот момент, когда понял в какой ловушке оказался.

Наблюдая из тени за действиями Доминиона, он по достоинству оценил их корабли, вооруженные ионными пушками.

Один выстрел, и линейный корабль превращается в бесполезный металлолом, годный лишь на то, чтобы служить памятником глупости его командира.

Когда на поле боя появились главные силы неприятеля, он понял абсолютно все — и начал действовать.

Подставив под удар корабль, менее всего ценный по всем параметрам, он выиграл время для отхода своих сил из системы.

Да, было жаль терять несколько тысяч клонов и сотню тысяч боевых дроидов вместе с одним из своих гигантов.

Но как опытный военачальник он прекрасно понимал, что в сражении не бывает без потерь.

Сражение, в котором ты не потерял