а Тарес со своей тысячей захватит городские ворота и обложит кольцом осады городскую стражу в казармах.

— А как насчет наемников из Вольных Отрядов и телохранителей? – поинтересовался Конан. – Их, должно быть, не меньше трех тысяч в этом городе. И те, кто платят им, несомненно, окажут поддержку королю.

— Да, – согласилась Ариана. – Но богачи постараются держать телохранителей при себе, пока не увидят, как разворачиваются события. Так что за них мы можем не волноваться. Позже, если понадобится, с ними можно будет разделаться поодиночке. Никакой Вольный Отряд, даже в сотню человек, не устоит перед тысячами разъяренных оборванцев, для которых смерть – всего лишь способ спастись от мук голода.

Вид у нее был такой, словно она сама готова сию же минуту возглавить штурм: гордо вскинутая маленькая головка, расправленные плечи, платье, плотно облегающее высокую грудь, полыхающие огнем карие глаза...

Конан принимал ее правоту. Люди, которым не страшна смерть, – опасные противники в скоротечной драке, однако затяжной бой им не выдержать.

Нет, чем бы ни закончилась эта встреча, свой отряд он должен держать наготове, чтобы выступить по первому сигналу... Однако вслух он сказал совсем другое:

— А как насчет войска?

И вновь ему ответил Грекус.

— Ближайшие войска – это тысяча человек в Эраниуме и две в Эракулуме. До Бельверуса они доберутся дней за пять, но пока мы удерживаем городские ворота, они бессильны. Что касается войск на границе, то королю придется решать, стоит ли оголять свои рубежи: ведь этим вполне могут воспользоваться аквилонцы.

— Войско с границы доберется сюда дней за десять, – задумчиво промолвил Конан. – Прибавьте сюда еще два дня непрерывной скачки, чтобы доставить им приказ. В общей сложности, вы можете рассчитывать на двенадцать дней, после чего придется иметь дело с осадными машинами и множеством солдат, которые полезут на городские стены. Может, они подойдут и позже, но исходить следует из худшего.

— Похоже, ты хорошо разбираешься в таких вещах, – одобрительно заметил Грекус. – Мы как раз и рассчитывали на двенадцать дней.

— Но и этот срок слишком велик, – воскликнул Стефано, небрежно отмахиваясь. – Задолго до этого городские низы поднимутся и присоединятся к нам. Сотня тысяч человек выстроится на городских стенах плечом к плечу. Мы призовем Гариана отречься от престола.

— Отречься?! – воскликнул Конан. Все вздрогнули и уставились на стены с таким видом, словно у стен могли быть уши. Понизив голос, Конан продолжил: – Вы поднимете восстание, а затем призовете Гариана отречься? Это безумие. Золотым Леопардам под силу выдержать в королевском дворце полугодовую осаду, а, возможно, и больше... тогда как у вас всего двенадцать дней.

— Это не мой план, – с отвращением пояснила Ариана. – В первый же момент, как я услышала об этом, то сказала, что нам следует первым делом захватить дворец.

— И всех там перебить, да? – продолжил Стефано. – Тогда мы ничем не лучше самого Гариана, и наши убеждения и идеалы – всего лишь пустые слова.

— Я что-то не припомню, – медленно промолвил Грекус, – кто первым предложил, чтобы мы потребовали отречения Гариана. Возможно, Ариана и впрямь права, и нам следует напасть на дворец, пока Золотые Леопарды считают происходящее на улицах обычными городскими волнениями... И все же мы не можем полностью отречься от тех идеалов, за которые сражаемся. К тому же, – докончил он с улыбкой, словно нашел наилучшее решение вопроса, – всем известно, что холм, на котором стоит королевский дворец, насквозь пронизан сотней подземных ходов, ведущих внутрь...

— Может, об этих ходах всем и известно, – едким тоном ответила Ариана, – да только где нам их найти? Хотя бы один...

— Можно начать копать, – неуверенно предложил коренастый скульптор.

Ариана хмыкнула, и он замолк.

— Гариан никогда не подпишет отречения. Ни один король не сделал бы этого. Вы только впустую потеряете время.

— Если он не пожелает отречься, – возразил Стефано, – тогда народ пойдет на штурм королевского дворца и разорвет Гариана на куски голыми руками за все его преступления.

— Народ, – усмехнулся Конан, взирая на темноволосого собеседника так, словно видел его впервые в жизни. – Ты рассуждаешь о том, как предотвратить смертоубийство, которое запятнает ваши идеалы. Но как насчет тех тысяч людей, которые погибнут при штурме дворца? Если им вообще это удастся...

— Мы и без того пошли на компромисс, нанимая за золото опытных бойцов, – упрямо возразил Стефано. – Нельзя идти на еще большие уступки. Все погибшие будут считаться мучениками во имя праведного славного дела.

— И когда же наступит торжественный день? – иронично осведомился Конан.

— Как только Тарес наберет тысячу бойцов, – ответил Грекус.

— То есть, на самом деле, это именно Тарес должен дать команду к восстанию?

Грекус медленно кивнул, и на лице его внезапно возникло выражение сомнения. Конан продолжил:

— В таком случае, мне нужно поговорить с этим Таресом, прежде чем я решу, следует ли присоединяться к вам.

Ариана распахнула глаза.

— Ты хочешь сказать, что по-прежнему способен отречься от нас, после того, как мы раскрыли тебе свои планы?

— Мы все ему рассказали! – завопил Стефано, срываясь на хрип. – Он может нас предать! Мы сами выдали себя этому дикарю!

С ожесточившимся лицом Конан взялся за меч, вынимая его из ножен так, чтобы рукоять оказалась перед лицом. Стефано отскочил назад, взвизгнув совсем по-женски, а Грекус поспешил подняться на ноги. Ариана побледнела, но не шевельнулась.

— На этой стали, – заявил Конан, – и именем Крома, Владыки Могильных Курганов, я клянусь, что никогда вас не предам. – Его ледяные глаза встретились взглядом с Арианой. – Скорее я сам умру, но не предам вас.

Девушка сделала шаг вперед и с восхищенным видом коснулась щеки киммерийца.

— Ты не похож ни на одного другого мужчину, каких я встречала, – прошептала она. Затем проговорила громче: – Я ему верю. Мы устроим ему встречу с Таресом. Согласен, Стефано? Грекус? – Оба скульптора неуверенно кивнули. – А ты, Левкос? Левкос!

— Что?

Костлявый философ вскинулся, словно успел задремать.

— Пусть все будет, как ты скажешь, Ариана. Я всем сердцем с тобой согласен.

В этот миг его взгляд упал на обнаженную сталь Конана, и он дернулся так, что ударился затылком об стену. Так он и остался сидеть, взирая на клинок глазами, полными ужаса.

— Ох уж мне эти философы, – со смехом пробормотала Ариана.

— Мне пора, – заявил Конан, вкладывая меч в ножны. – Меня ждет Ордо.

— Тогда до вечера, – сказала Ариана. У Стефано был такой вид, словно внезапно у него заболел живот. – Не забудь, Конан, – добавила она, когда он направился к дверям, – я доверила тебе собственную жизнь.

Ее жизнь... – думал Конан, выходя с постоялого двора. – И это при том, что