Самая окультуренная и одновременно самая красивая часть Нового Алжира — это его побережье, обращенное к Срединному морю. На нем стоят города Береника, Севастиополь и Ларисса. От сухих степей, которые начинаются дальше к северу, эта полоса отгорожена невысоким, покрытым дубравами горным хребтом.

Когда полковник Аммон выводил свою бригаду из крепости Аквила, он не имел никакого четкого плана действий. Было ясно, что изолированная крепость в условиях современной войны не проживет и суток. Нужна другая база. База, позволяющая, во–первых, рассредоточить войско, во–вторых, снабдить его топливом и едой, и в-третьих — пополнить людьми. Значит, это должен быть город. Большой город.

Севастиополь, в котором еще мало кто понимал, что происходит, был занят бригадой Аммона прямо с колес. Местная полиция не стала сопротивляться, увидев едущие по улицам танки, установки залпового огня и грузовики с солдатами. Основным чувством горожан было недоумение. Пока — легкое.

Капитана местной фемы Аммон арестовал запросто, подъехав к его дому на броневике. Но оставалась еще Военная академия, здания которой занимали в Севастиополе не один квартал. Вот здесь пришлось устраивать настоящий штурм. Без выстрелов, правда, обошлось. Точнее — обошлось до времени. Потому что после штурма все штаб–офицеры Академии были собраны в ее актовом зале, чтобы подписать отказ от сопротивления новой власти, и пятерых не подписавших тут же расстреляли во внутреннем дворе. Аммон не шутил.

Город, таким образом, был замирен. Но перед мятежниками стояли два вопроса, требовавшие прямо–таки немедленного решения. Во–первых, горожанам (и своим солдатам тоже) надо было что–то сообщить о том, как новая власть вообще называется. И во–вторых, надо было определиться с дальнейшими военными действиями. В том, что сидение на месте означает гибель, не сомневался никто.

Первую проблему Аммон решил просто, провозглавив себя экзархом области Новый Алжир. Заодно он произвел себя в генеральский чин, но это были уже мелочи. Главное, решение второй задачи теперь вытекало из первой. Ведь Новый Алжир — это не только Севастиополь. Это еще как минимум Ларисса и Береника. Вопрос был только в том, с какой из них начать.

Надо отдать мятежникам должное: действовали они стремительно. Если Севастиополь они атаковали вечером, то Лариссу — под утро, то есть буквально через несколько часов. Внезапный арест трех ключевых городских чиновников, несколько танков на перекрестках, и наутро — объявление по местной связи с просьбой соблюдать спокойствие. Все прошло, как на учениях.

Теперь в руках Аммона был комплекс из двух крупных городов, соединенных охраняемой дорогой. Однако пока что это была скорее слабость, чем сила. Единственная крепостная бригада, размазанная на пространстве в сто километров (а Севастиополь от Лариссы отделяло именно столько), не имела ни единого шанса отразить наступление хоть какого–то организованного противника. Она держалась на живую нитку, едва справляясь даже с полицейскими функциями.

Итак, Аммону ничего не осталось, кроме как срочно объявить в Севастиополе и Лариссе мобилизацию — причем не только людей, но и техники. Благо наземные части, хоть и кадрированные, в обоих городах были. Штабисты Аммона совершили невероятное: расстреляв, по обыкновению, несколько непокорных офицеров, они уже через сутки сделали из бригады дивизию. На самом деле большого чуда тут не было, в соединение просто влились готовые батальоны; но результат впечатлял. Теперь можно было двигаться дальше.

Но куда — дальше? Если взглянуть на карту берегов Срединного моря, мы сразу увидим компактный район, контролируемый мятежниками после их первых успехов. К западу от этого района располагается самый край побережья, его излом, с городом Береника. К востоку — огромная дуга берега Центрального залива, посреди которой, достаточно близко к уже захваченной Лариссе, находится фактический центр планеты — город Аполлония.

Вот тут Аммон задумался. До момента, когда правительственные войска развернутся и установится линия фронта, у него, по всем расчетам, оставались еще примерно сутки. Эти сутки надо было использовать по максимуму. В идеале — захватив еще один город, пока там нет серьезной обороны. Потом все станет сложнее, это руководители мятежа прекрасно понимали.

Итак, Береника или Аполлония? На оба эти города сразу у дивизии не хватило бы сил. Захват Аполлонии означал контроль над главными квартирами нескольких важнейших общеимперских учреждений, включая Генеральные штабы родов войск и Совет галактической экономики. Это был бы очень сильный ход, которого от мятежников, похоже, и ждали: первые же приведенные в боеготовность правительственные роты были помещены в качестве заслонов именно на участок Прибрежной дороги между Аполлонией и Лариссой. Авиаразведка мятежников, конечно, сразу заметила их. Но серьезным препятствием это не являлось. Еще несколько часов, до подхода корпуса Аттика Флавия, Аполлония стояла почти беззащитной. И все–таки Аммон повернул на Беренику. Почему?

В отличие от Аполлонии, в Беренике никогда не размещались никакие центральные организации. Она считалась городом отставников, художников и рантье — правда, имея притом довольно большое население и неплохую промышленность. Если бы мятежники заняли Аполлонию, им волей–неволей пришлось бы формировать с высшими государственными учреждениями империи какой–то modus vivendi: или свергать и разрушать их, или подчиняться, или договариваться. Но договариваться лучше, имея крепкий тыл и большое надежное войско. И вообще, непосредственное вмешательство в политику на имперском уровне — шаг, на который даже мятежнику надо еще решиться.

Так или иначе, на закате третьего дня мятежа 1–й полк дивизии Аммона вошел в Беренику; развевались флаги, в золотое небо смотрели рельсы гауссовых установок, выхлопы танковых дизелей перебивали тяжелый аромат розовых кустов, а установленные на броневиках громкоговорители сообщали от имени Армии Грифона, что жителей города просят соблюдать полное спокойствие…

Армия Грифона. Так впервые прозвучало это название.

— Почему Старец так делает?

Кирилл Негропонти оторвался от экрана ординатора, чтобы посмотреть на вошедшую Елену. Он провел весь день, обрабатывая по заданию Старца свежие данные о транспортных потоках в Антиохийско—Карфагенской констелляции. Он устал.

Елена села рядом.

— Что ты имеешь в виду?

— Ситуацию с мятежом, конечно, — Кирилл заметил, что с трудом подавляет раздражение, и одернул себя. С Еленой надо осторожнее. — Там… как–то двусмысленно. Все ведь решили ураниты, это точно. Но официального упоминания о них — никакого. Вот, Армия Грифона взяла под контроль Новый Алжир. И что? Война диадохов какая–то. Создать сатрапию… Вместо того, чтобы сразу двинуться на столицу и заявить политические цели, они создают провинциальную сатрапию. Причем центральное правительство, — он усмехнулся, — тоже делает вид, что ничего особенного не происходит. Всем удобно.

— Всем удобно, — повторила Елена и потянулась к смятой сигаретной коробке. — Ты бы здесь очиститель воздуха почаще включал… — Она закурила. — Тебе не кажется, что ты сам дал ответы на все свои вопросы?