Но даже при этом к тому времени, как они подошли к реке, было уже пять часов, а по расчётам Инжир им предстояло идти ещё по меньшей мере четыре часа.

Ещё четыре часа пути. И два часа до заката.

– Мы не можем провести здесь ещё одну ночь, – сказал Рафи. – Я обещал родителям вернуть Гейба домой. Они будут в ужасе!

– Плюс кто знает, что сделает дядя Эван, – добавил Милтон, отодвигая в сторону листья и перепрыгивая через кусты так быстро, как только мог. – Он сказал, что до пятницы должен либо предоставить в суд последние результаты исследований, либо подписать бумаги в доказательство того, что он сдаётся. Что, если он решит сдаться?

– Есть способ вернуться быстрее, – сказала Инжир.

– Найти стаю Звездохвостых пичуг и заставить их отнести нас домой в когтях! – воскликнул Гейб.

– Не совсем, – Инжир указала вниз по течению. Там, на берегу реки, прямо на том месте, где они их и оставили, стояли красное и жёлтое каноэ. – Знаю, никто из нас не планировал снова лезть в эту реку, но сейчас отлив, и течение может стать нашим преимуществом. Если будем грести быстро, то наверняка сможем добраться до залива к закату.

У Милтона возникла пятисекундная вспышка воспоминания о том, как из воды поднялся Стоног Тяни-Толкай, и о том, как он съёжился на дне тонущего судна, и это было ужасно. Нет, идея Инжир вовсе не пришлась ему по вкусу. Ещё одна ночь, проведённая в джунглях, вряд ли их убьёт, а вот Стоног почти наверняка сможет это сделать.

Его застало врасплох заявление Рафи:

– Мы с Морским Ястребом разберёмся со Стоногом, – он с такой силой хлопнул Милтона по спине, что тот полетел вперёд и приземлился на коленки прямо в липкую грязь на берегу. – Прости, Морской Ястреб, – сказал Рафи, помогая ему подняться на ноги.

Милтон сомневался в том, что они смогут с ним разобраться. Он сомневался, что лично он сможет ещё раз вынести вид Стонога Тяни-Толкай со ста щупальцами, извивающегося в воде и выталкивающего воду, словно злобный насос.

Но Рафи улыбался ему, и, в конце концов, никогда не знаешь, чего потребует от тебя выживание в дикой природе.

– Совершенно верно. Я полагаю. Наверное, – произнёс Милтон. – Да. Я готов, – он фальшиво пропел гамму в одну октаву в качестве разминки.

– Прибереги это для Стонога, – сказала Инжир, закрывая уши руками.

Все, кроме Милтона, взялись за вёсла. Ради спасения собственной жизни Инжир готова была смириться с пением Милтона, но не с его греблей. Милтон положил старый путеводитель в свой водонепроницаемый мешочек вместе с приставкой. Инжир перепроверила путеводитель и сумку в рюкзаке, после чего сунула его в безопасное место под сиденье, а Рафи спрятал свой фотоаппарат. Затем они с Инжир спустили каноэ в реку, и все вместе они отплыли.

Отлив помогал им, и вскоре исследователи быстро понеслись по реке. Небо было голубым, солнышко грело, у них имелись неоспоримые доказательства того, что остров нуждается в исключительной защите, и всего через несколько часов они будут дома. Все чувствовали себя хорошо, даже Милтон, воспринявший уход Мистера Ворчуна как личное предательство (этот кенгемур не был Милой Леди ДиДи, это точно).

Да, совершенно верно, по реке неслись две счастливые лодки.

Пока что-то с резким плюхом не ударило в борт красного каноэ.

Милтон свалился с сиденья. Когда он подтянулся и перегнулся через край каноэ, то увидел, что вода запенилась и забурлила. Волны росли.

– Только не это опять! – простонал он.

Вода накатила и со всей силы ударила в каноэ. Носы обеих лодок поднялись в воздух, а затем шлёпнулись обратно в воду.

– Пора начинать шоу, парни! – воскликнула Инжир, уже снова опустив весло в воду.

Милтон глянул на жёлтое каноэ, готовясь согласовать их выступление вопреки тому, что по венам у него разливалась жидкая паника. Рафи, однако, не был готов. Он выпучил глаза, застыл и… хранил полное молчание.

Похоже, он переоценил свою способность разобраться со Стоногом.

Больше ничего не оставалось. Инициативу на себя пришлось взять мальчику, ранее известному как Милтон П. Грин.

– На златом крыльце сидели царь, царевич, король, королевич! – пропел Милтон, поднимаясь на свою шаткую сцену.

Это было всё, что он сумел сделать.

Потому что тело Стонога было под водой.

И он не слышал ни одной ноты.

Прежде чем Милтон успел пропеть следующую строчку своей великолепной колыбельной («сапожник, портной, кто ты будешь такой?»), раздался такой звук, будто рыба ударила хвостом в гонг, и нос красного каноэ взлетел над водой.

И Милтон взлетел вместе с ним.

В какой-то невероятный момент невесомости он подумал, что, может, не упадёт в воду вовсе, а продолжит лететь. Наверное, он каким-то образом получил суперспособность! Даже Морской Ястреб не мог летать!

На долю секунды он увидел сизую вспышку. А затем плюхнулся животом в реку.

Захлёбываясь и отплёвываясь водой, как все четвероноги, Милтон вынырнул на поверхность бурлящей от щупальцев реки. Его окружили пенистые гребни волн, и что-то скользкое обвило его ноги. Его рюкзак плавал поблизости, и он начал грести по-собачьи к нему, но его всё время накрывало волнами, а в лицо ударяли струи воды.

Если бы приливная волна, прокатившаяся у него над головой, не перевернула, не протащила, не опрокинула и наконец не выкинула его вместе с рюкзаком на берег, Милтону стопроцентно пришёл бы конец.

Сделав несколько вдохов, жадно глотая ртом воздух и отплёвываясь от воды, он оторвал взгляд от грязи. Ниже по течению из воды выбирался Гейб, а следом за ним и Рафи.

Но Инжир на берегу не было.

Она всё ещё находилась в воде вместе со Стоногом Тяни-Толкай!

Глава 60

Спас ты, чудик

Инжир была посреди реки. И она не плыла к берегу. Она выныривала, жадно глотала ртом воздух, а затем ныряла обратно.

– Инжир! – прокричал Милтон, когда она в следующий раз показалась на поверхности. – Вылезай оттуда! Этот Стоног затянет и вытолкнет тебя в вечность!

Инжир не слушала. Она сделала вдох и снова нырнула.

Тем временем Стоног, похоже, с каждой секундой становился всё свирепее и свирепее. Его раздувшееся от влаги тело всё ещё было под водой, но он как попало размахивал своими щупальцами, ударяясь об уже пустые каноэ и выталкивая мощные струи воды.

Когда Инжир вынырнула, она оказалась ещё ближе к эпицентру пенящегося безумия. Даже слишком близко – одно из щупальцев шмякнуло её по голове. Она была бы в порядке (удар был сильным, но щупальца довольно мягкие),