Звонок из магазина прервал их разговор. Элис заторопилась в кухню.

— Мэгги, спустись вниз и спроси, почему они звонят, — обратилась она к стоявшей у раковины женщине.

Мэгги не торопилась выполнять распоряжение хозяйки. Она не спеша вытерла руки о полотенце, а потом, как будто между прочим, заметила, проходя мимо Элис:

— Нельзя поднимать шторы раньше, чем через неделю — примета плохая.

Элис промолчала, лишь проводила жестким взглядом неуклюжую фигуру Мэгги и принялась готовить чай. Но неожиданно быстро вернувшаяся Мэгги прервала ее занятие.

— Там джентльмен, — затараторила она, едва переступив порог. — Он с тростью, в цилиндре и все такое прочее. Спрашивает мисс Агнес, так сказала Нэн. Я видела его в щелочку из двери кладовой.

— Как его имя?

— Она мне не сказала, а я и не поинтересовалась.

Элис поспешила в гостиную.

— Там внизу мужчина. Мэгги говорит: джентльмен. Как она определила, понять не могу. В наше время с тростью ходят все подряд. Ты не знаешь, кто бы это мог быть?

— Знаю, мама, — ответила Агнес и прикусила губу. — Ты не могла бы попросить его подняться сюда? Если не ошибаюсь, это Чарльз Фарье.

— Хорошо, я ему передам.

Как только дверь за Элис закрылась, рой беспокойных мыслей завертелся у Агнес в голове. Но думала она не об этом нежданном посетителе. Ее занимала разительная перемена, произошедшая в женщине, к которой она многие годы испытывала неприязнь. Агнес становилось не по себе при мысли, что она так долго оставалась равнодушной к матери, а теперь уже почти любила ее. Это убеждало девушку в том, как легко составить ложное мнение о человеке, не зная, что творится у него в душе.

— Вот джентльмен, который хотел тебя видеть, — входя в комнату, объявила Элис. Следом появился Чарльз.

При виде его сердце Агнес гулко забилось. Она попыталась встать с дивана, но Чарльз остановил ее.

— Пожалуйста, сидите, не беспокойтесь, — торопливо произнес он. — Можно мне присесть?

— Да, конечно, садитесь, — пригласила Элис. — Не хотите ли что-нибудь выпить? Мы с Агнес как раз собирались пить чай. Быть может, вы составите нам компанию?

— Спасибо, с удовольствием.

Элис вышла из комнаты, оставив их вдвоем. И снова Агнес не могла заставить себя произнести хоть слово.

— Мне очень жаль, что все так случилось, — быстро и сбивчиво начал Чарльз. — Я узнал об этом только сегодня утром. Вчера я вернулся из Колчестера. У меня там кое-какие дела, и вдобавок я виделся с братом. Мне позвонила Элейн, она прочла обо всем в газете. Я чувствую за собой вину. Если бы я не навел вас на мысль, что ваша сестра может…

— Пожалуйста, не вините себя. Вы ни в чем не виноваты. Так или иначе, но это должно было случиться. Она… все равно убежала бы с этим молодым человеком при первом удобном случае. А отец стал бы их разыскивать и, найдя, убил бы его или Джесси.

— Но он едва не убил вас!

— Верно, однако мне кажется, он считал, что я этого заслуживаю. Отец доверял только мне, по крайней мере, он так думал, а оказалось, что именно я и обманывала его больше других. Да, без сомнения, он бы меня убил. Но сейчас уже все в прошлом.

— А рана серьезная? — участливо спросил Чарльз, немного помолчав.

— Нет, кость не задета. На следующей неделе мне нужно будет съездить в больницу, чтобы снять швы.

— Вы были в больнице? Ну, конечно, как я сразу не сообразил, — посетовал он на свою недогадливость. — А как вы сейчас себя чувствуете?

— Гораздо лучше. Я думаю, меня продержали там эти дни не из-за раны, а потому что у меня было небольшое потрясение.

— Небольшое! Ах, Агнес, — сокрушался Чарльз, поглаживая ее руку. — Я всегда буду считать себя виновным в том, что вам пришлось перенести такое. Вы стали для меня очень дороги.

Девушка постаралась высвободить руку, но он крепко сжал ее и не отпускал.

— Прошу, не надо, вспомните наш разговор на берегу.

— Забудьте о нем, — посоветовал Чарльз, склоняясь к ней. — Кстати, говорили вы, а не я. И никаких барьеров между нами нет. Хорошенько запомните это. Я — рабочий человек.

— Не говорите глупостей! — Агнес нетерпеливо дернула руку, он сжал ее сильнее и с чувством встряхнул.

— Выслушайте меня, — попросил Чарльз, — просто спокойно выслушайте. Я имею отношение к двум местным газетам: время от времени пишу для них заметки под псевдонимом «Странник». Вам они никогда не попадались на глаза? Никаких сенсаций, зарисовки сельской жизни. Но у меня есть также связи с одним из центральных журналов. Недавно я написал серию очерков о замках и старинных усадьбах Нортумберленда, Дарема и Уэстморленда. За свой труд мне платят гонорар, признаю, не так уж много, но тем не менее я тоже получаю жалованье и считаю себя человеком труда.

— Могу только сказать, что понятию «рабочий человек» вы дали новое определение, — усмехнулась Агнес. — Пусть так, вы рабочий человек, по крайней мере, по вашей собственной оценке. А что вы скажете о своей семье? Вы же сами живете в усадьбе: Брук-Холл, графство Дарем. Как видите, мне это известно. Ваш отец — полковник в отставке, один брат — капитан, второй — служитель церкви. Сестра ваша… о ней ничего сказать не могу, но думаю, она удачно вышла замуж. А вот что говорят о вашей работе ваши родные?

— Они считают, что это неплохо. Конечно, если признаться честно, отец хотел бы видеть меня в армии. Но я сказал ему: достаточно того, что один из его сыновей готовится губить души, а другой — их спасать. Мы с отцом очень близки, но боюсь, он немного во мне разочарован. Он считает мое занятие недостойным настоящего мужчины. Однако это не мешает ему прочитывать от корки до корки по три газеты в день. Как-то я спросил его: кто, по его мнению, собирает материал, публикуемый затем в газетах, кто присылает репортажи из разных мест, порой очень опасных? Так убедил я вас или еще нет? Или требуются другие факты?

Агнес не пришлось отвечать. Дверь открылась и вошла мать с подносом. Чарльз тут же поднялся.

— Вам с молоком и сахаром? — спросила Элис, поставив поднос на стол.

— С молоком, пожалуйста, но без сахара.

Она подала одну чашку ему, а вторую Агнес.

— А вы разве не выпьете с нами? — спросил Чарльз.

— Нет, — ответила Элис. — Я занялась пирожными. Люблю, знаете, печь и вообще готовить. Это единственное, что я умею хорошо делать. По крайней мере, так мне кажется.

— Уметь готовить — это замечательный дар. Говорят, что он спас много браков.

Агнес ожидала, что мать ответит: «Но мой брак это не спасло». Однако она ошиблась.

— Мне кажется, дело в том, что большинство мужчин больше дорожат своим желудком, чем женами. Разве жена — это ценность? А вот хорошую кухарку еще надо поискать.