— Извините, — сказала она, глядя на Чарльза.

Тот благоразумно предпочел не спрашивать, за что она извиняется.

— До свидания, миссис Конвей, — церемонно попрощался Чарльз. — Хочу вас предупредить, что теперь частенько стану вам досаждать.

— Очень приятно. Добро пожаловать в любое время, — любезно ответила Элис и ушла на кухню.

— Не грусти, дорогая. Вот и решение нашлось: вернулась твоя сестра, и мама теперь не одна.

— Чарльз, ты ничего не знаешь. Как-нибудь я расскажу тебе. Здесь все не так просто. Мама ни за что не захочет, чтобы они остались в этом доме. И к Робби это относится в первую очередь. Дело в том, что у его семьи и здесь не очень-то хорошая репутация.

— Да, о Фелтонах я наслышан, но он показался мне вполне приличным парнем. Теперь снова о нас, дорогая. — Чарльз нежно коснулся щеки Агнес. — Я сейчас же отправлюсь домой и сообщу им хорошую, нет, просто замечательную новость.

— Чарльз, пожалуйста, не надо. Не спеши, подожди хотя бы немного.

— Но почему?

— Я… не знаю, как это объяснить, но считаю, что нам не следует торопиться.

— Агнес, посмотри мне в глаза. Я знаю, что не безразличен тебе, — заговорил Чарльз, когда девушка повернулась к нему. — Что касается меня, то я просто без ума от тебя. Никогда не предполагал, что окажусь способен на такое сильное чувство. В книгах часто описывается пылкая страсть. Но мне как-то не верилось, что такое возможно в реальной жизни. И вот это произошло со мной, и хочу сказать тебе: мы будем вместе, сколько бы мне ни пришлось ждать и что бы ни случилось. Я твердо это знаю, уверен на все сто процентов. До свидания, дорогая. — Он наклонился и крепко поцеловал ее.

Агнес смотрела, с какой легкостью Чарльз сбегает с лестницы. На губах ее блуждала улыбка. Сладко кружилась голова. «Пылкая страсть… я знаю, мы будем вместе». Она застыла, завороженная обаянием этих слов.

Но вот взгляд ее натолкнулся на дверь гостиной, и улыбка медленно сползла с лица. Волшебные чары рассеялись. Агнес спустилась с небес на землю. Первое, что пришло ей в голову: ведь Чарли станет родственником Робби Фелтона, а значит, и остального семейства. Нет-нет, Джесси всего лишь ее сводная сестра. Но Агнес прекрасно понимала, что не стоило разглашать семейные тайны.

Девушка быстрым шагом двинулась по направлению к кухне.

— Надо же ей было явиться с ним сюда именно сейчас! — возмущенно произнесла Элис при виде дочери. — И этот джентльмен видел этого типа. Вот так сюрприз! Надо действовать, Агнес, — продолжала Элис, подходя поближе. — Не упусти свой шанс, девочка. Он по уши влюблен в тебя, это видно невооруженным глазом. Хватай его не раздумывая, другого такого ты не встретишь… Он сделал тебе предложение?

— Мама, есть много препятствий. Чарльз совершенно из другого мира. И хотя он считает, что сможет приноровиться к нашей жизни, у меня на этот счет имеются большие сомнения.

— А почему, собственно, и нет? Чем плох уклад нашей жизни? А наши манеры? Мы же не из рабочих, как эта шваль там, в гостиной.

— Ах, мама! — Агнес с досадой отвернулась и села к столу. — Для таких людей, как Чарльз, я имею в виду не его, а их семью, так вот, для них мы недалеко ушли от рабочего класса. Они помещики, местная знать, милые, приветливые, вежливые, пока каждый знает свое место. Я знакома с его братом. Обаятельный мужчина, но случись кому-нибудь забыться и переступить заветную черту, как он одним взглядом даст почувствовать, кто есть кто.

— Но этот… я говорю о Чарльзе, кажется, он не такой.

— Нет, не такой. Он писатель или журналист, не знаю, как будет точнее, и поэтому ему приходится часто общаться с простыми людьми. Кроме того, я обратила внимание, что нетерпимость ему чужда. Но Чарли — это еще не вся его семья. Когда я виделась с братьями, то ясно почувствовала, как близки они друг другу, как любят мать и отца. Знаешь, давай-ка пока отложим этот разговор и… — Агнес собиралась сказать: «Обсудим положение Джесси», но в этот момент дверь открылась и сестра вошла в кухню.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — сказала Джесси, глядя на Элис, которую считала своей матерью. — Ты думаешь, что я не должна была возвращаться. Но когда я увидела в старой газете сообщение о том, что Агнес ранена, а отец умирает, то…

— Но все случилось из-за тебя, разве ты не знаешь? — строго сказала мать.

— Знаю, мама. Если я скажу, что мне очень жаль, что все закончилось так, ты, возможно, не поверишь, но мне действительно очень жаль. Когда я узнала, что отец стрелял в Эгги, я чуть с ума не сошла. И… тут же вернулась. Робби с вокзала привез меня сюда. Он даже домой не заехал.

— Как благородно с его стороны.

— Мама! Можешь язвить сколько тебе вздумается, это не изменит мое отношение к нему. Пусть Робби из простой семьи, но он хороший и честный человек.

— Это новость! Чтобы кто-то из Фелтонов оказался честным. Чудо, настоящее чудо!

— Поживем — увидим. — Губы Джесси дрожали, в глазах стояли слезы. — Мама, я хотела тебя попросить, — почти жалобно продолжала она, — если в Доме сейчас нет жильцов, может быть, ты разрешишь нам с Робби пожить там некоторое время, пока мы не наладим жизнь…

— Нет! Ни за что! — непроизвольно вырвалось у Элис. Но она сразу же опомнилась. Бросив взгляд на Агнес, женщина мгновенно умолкла и, опустив голову, отошла к окну. — Я больше не распоряжаюсь здесь ничем, — продолжила она после паузы, глядя на улицу. — Твой отец лишил меня доли в наследстве, как, впрочем, и тебя. — И неожиданно, резко обернувшись, закричала: — Но ты это заслужила! Он с самого твоего рождения трясся над тобой. Ты получала все. И была для него как свет в окне.

— Мама! Пожалуйста, не надо, — поднимаясь, попыталась остановить мать Агнес. — Все в прошлом, и не надо ворошить старое.

— Нет, Эгги, не мешай ей, пусть говорит. Она никогда не относилась ко мне как мать, да и к тебе тоже.

Элис словно пружина подбросила. Она метнулась от окна к столу и, вцепившись в него, воскликнула:

— Да-да, я не была тебе матерью, потому что я — не твоя мать. Тебя удочерили. Слышишь меня? Тебя удочерили. Твоя мать была шлюхой, и ты пошла в нее. Ты такая же, как она.

— Мама, замолчи! — Агнес повернулась к Джесси и принялась успокаивать сестру, обнимая ее за плечи: — Ну-ну, все хорошо, все хорошо.

— Эгги, это правда? — как-то совсем по-детски спросила Джесси. — Она не моя мать?

— Да, милая, правда. Но это ничего. Ты осталась прежней. Мы — сестры, я тебя люблю, и все у тебя будет хорошо.

Джесси медленно высвободилась из объятий сестры и прислонилась спиной к буфету, словно желая обрести опору.

— А знаешь, — промолвила она, обращаясь к Элис, которая продолжала стоять, вцепившись в стол и опустив голову, — я даже рада, что ты не моя мать, потому что я всю жизнь чувствовала, что ты меня не любишь. Скажи только, он был моим родным отцом?