или попытаться ухватиться за них, чтобы попробовать считать с них какую-нибудь информацию, но с превеликим удивлением обнаружил, что мой разум чист и совершенно не тронут чужим влиянием.

Происходящее безумие было реальным. Света в действительности рассказывала мне о своих откровенно пошлых мечтаниях, смотрела на меня взглядом мягким и томным и с громкими щелчками отстёгивала заклёпку за заклёпкой на своей юбке. Драконица вздрагивала каждый раз, когда дециметр за дециметром она освобождалась от стесняющего костюма. СЕКАЧ говорил мне потом, что мои глаза тогда были выпучены, причём вовсе не от шока, а, как ни странно, от стыда.

Самым страшным для меня тогда оказалось то, что первобытная часть моей мужской психики, свободная ото всяких табу и дремлющая где-то в глубине, видела в этом процессе нечто женственное и привлекательное. Человек внутри меня молчал, а та неведомая часть видела в раздевающейся драконице властную и пылкую женщину, что, желая меня, исполнит любое моё желание. Глуповатая и до жути наивная моя физиология решила ответить на эти заигрывания сменой кровотока и учащением сердечных сокращений и дыхания. Энергия, пламенной аурой окружавшая тогда Свету, длинными и мягкими «щупальцами» ласкала меня, сам я, будто загипнотизированный, смотрел Свете в светящиеся фиолетовым глаза и уже готов был перестать сопротивляться. Полюбившаяся мною сущность всей своей составляющей хотела меня, я не хотел ей отказывать, но вдруг осознал себя и решил прервать долгий монолог.

– Света! – громко и яростно остановил я её, едва не сорвав себе голосовые связки. – Хватить уже чепуху пороть! Что происходит вообще? Что это за поток сознания, а? Я выздоровел, так ты теперь заболела, или что? Да застегни ты юбку, чёрт тебя дери! Развела тут порнографию среди бела дня.

Света скривила губы и шумно поскребла затылок. Глаза её внезапно потухли и вновь стали зелёными, взгляд стал хмурым, задумчивым и даже в некоторой степени непонимающим, сама она уселась в привычной позе.

– Хм, странно, я думала, этот метод сработает, – сказала Света. – В кино я часто такое видела. И в реальной жизни тоже.

– Свет, да ты нормальная вообще или нет?! – возмутился я. – Господи, я уж подумал было, что с разумом моим что-то не так и что Анугиразус сейчас мной завладеет и…

– Да помолчи ты, ворчун. Говоришь много. Сама знаю, что перегнула палку, – Света перестала смотреть мне в глаза, наверняка застеснялась. – Прости меня.

Хотелось основательно отчитать драконицу, но я лишь выдохнул, и меня быстро отпустило. В конце концов, она извинилась, чего мне допытываться до неё?

– Ладно, прощаю, – сказал я незлобно. – Но ты всё же потрудись объясниться.

– А что тут объяснять, Вить? Когда я услышала сообщение твоего мозгового помощника и прибежала к тебе, меня едва удар не хватил – ты трясся и исходил пеной, бедняга. Ты продолжал трястись и в растворе, я боялась, что если ты перестанешь, то это будет значить лишь одно – ты умер, – Света шмыгнула носом. – Ты трясся три дня. Все три дня я была рядом и места себе не находила, едва зенки себе не выцарапала, пытаясь понять, как тебе помочь.

Света протёрла глаза, её охватила печальная аура, она источала много энергии.

– Впервые в жизни я почувствовала себя бессильной что-либо предпринять. Это страшно, Вить, честно. Может, я и правда сошла с ума. От волнения ли, от страха ли, от того ли, что живу одна уже несколько сотен лет – не важно. Я боялась потерять тебя. Очень боялась. Не потому что страшусь гнева Евгения, а потому что ты… Ты такой маленький, молодой совсем ещё, но такой милый моему сердцу. Я должна защищать тебя, оберегать. Как это заведено в любой нормальной семье, где любящая жена защищает любимого мужа, если тому грозит смертельная опасность, и муж тоже защищает жену, ведь они формируют союз мужчины и женщины. Витя, я… – Света замялась, но затем продолжила в быстром темпе. – Я тоже хочу так. Хочу, чтобы у меня была семья. Чтобы она была у нас с тобой. Чтобы у нас были дети – то, чего у меня не было в той жизни, забыть о которой я пыталась веками.

Света уже не смахивала слёзы. Теперь они лились ручьями, крупными каплями падая на пол. Много печальных зрелищ я видел, но видеть женщину, столь сильно страдающую от бездетности и отсутствия мужской любви, видеть мне ещё не приходилось.

К голове прилила кровь – столь многое на меня свалилось в одну секунду. На самом деле, дико было слышать о желании Светы иметь детей. И вовсе не потому что это что-то дикое само по себе (наоборот, в нашей стране дети – это благо и неотъемлемая часть жизни любого), а потому что отнюдь не человек предо мной сейчас представал. Мысль эту я без промедления озвучил:

– Ты же понимаешь, что тебе придётся в таком случае стать человеком? Я не имею права и желания быть мужем дракони́цы. И детей она от меня иметь при всём желании тоже не сможет.

– Понимаю. И знаю при этом, что я не смогу им стать. Сменить внешность в этом мире мне уже нельзя. Здесь я уже навсегда останусь такой, какая я есть, – Света кое-как протёрла глаза и чуть приободрилась. – Но я, наверное, знаю способ. Генетика – вот этот способ! Цифровая моя сущность основана на моём генетическом коде, и я могу, прокравшись в чужой мозговой модуль через различные каналы и используя чужое тело, попасть в первый мир-измерение.

– Ничего не понимаю, – признался я. – Как генетика может помочь? А как же служба Евгению?

– Служить Евгению можно и вне ЭВМ. В конце концов, можно попытаться дублировать мой разум. Вряд ли это возможно, конечно, но попробовать всё равно стоит. А по поводу генетики – я могу внести изменения в чужой генетический аппарат и заменить другого человека собой.

– Как это? – продолжал я ничего не понимать. – Это же фантастика какая-то! Ты буквально влезешь к другому человеку в голову, сотрёшь его разум и генетический материал, заместишь своим и начнёшь видоизменяться в реальном времени в саму себя, какой была когда-то?

– В общих чертах – да. И нет, это никакая не фантастика. Во всяком случае, так говорят мне мои расчёты.

– Так это же просто убийство, – я нервно усмехнулся. – Причём не факт, что смерть