нас непродажный мэр, – листаю свой исписанный заметками блокнот.

– Ну-ну, – снова хихикает она. – Так вы вместе?

Ее глаза сияют, как два солнца.

– Мы… – вздыхаю, глядя в окно. – Я не знаю…

На улице туман и слякоть. Сейчас двенадцать дня, а по ощущениям мы находимся в заднице времени и пространства. В половину второго мне нужно забрать из сада Мишу, а потом у меня до самого вечера занятия.

– Ты начала улыбаться, – сообщает Маша. – Честно, Оль, мне показалось, что ты вообще это делать разучилась, когда я тебя первый раз увидела.

– Все сложно, – говорю ей.

Лучше, твою мать, и не скажешь.

– Знаешь, что? – объявляет она. – По-моему, все очень просто. Наше время ограничено, так что не стоит тратить его впустую. Не помню, кто это сказал, будем считать, что я.

– Дам тебе конфету, если ты скажешь это на латыни, – улыбаюсь.

– Фу-у-у, – смеется Машка. – Ты же знаешь, что я ее почти всю прогуляла. Как экзамен сдала, сама не знаю.

Зато знаю я. Она сдала, потому что языки щелкала, как орехи. Прикладывая в три раза меньше усилий, чем я, получала почти те же оценки. Просто она… уникум. Ей и самой прекрасно это известно.

– Просто ты очень умная, – сообщаю я.

– М-да уж… – ее улыбка тает. – Я бы поспорила.

– От ошибок в жизни никто не застрахован, – говорю с нажимом, чтобы она усвоила это, как и другие свои установки. – Никто.

Она невесело улыбается. Взболтнув в кружке чай, говорит:

– Если нужно присмотреть за Мишаней, обращайся. В любое время.

– Маш… – вздыхаю. – С чужим ребенком сидеть всегда непросто. Я не хочу так тебя напрягать.

– Он у тебя потрясающий, – говорит с крупицей грусти. – Вы его сделали просто филигранно, – хитро улыбается. – Мне в кайф с ним тусоваться. Я таких джентльменов в жизни не встречала.

– Спасибо…

– Правда, Оля, он просто замечательный мальчик.

В душе теплится любовь. К сыну. К очевидной правде ее слов. Мы делали его со стопроцентной самоотдачей. Почти каждый день в течение года. Почти каждый чертов день.

Воспоминания рваными картинками заполняют голову, но даже этих рваных кусков достаточно, чтобы в ту же секунду возжелать Чернышова. Самое ужасное заключается в том, что я хочу именно того Чернышова, с которым была вчера. Мужчину. Твердо стоящего на ногах. Покорившего свои вершины. Как логическое завершение всех его стремлений, под поезд которых он когда-то бросил и меня, и нашего ребенка. Но я не могу игнорировать то, кем он стал. Не могу.

Я могу принять его таким, какой он есть. Со всеми его недостатками, но не могу сдаться вот так, по щелчку его пальцев. Тогда я просто потеряю себя. А ведь я только-только себя нашла. Выползла из его тени. Может быть, кроме меня это никого не волнует, но это волнует меня, черт возьми!

– Слушай, – говорит Маша. – Меня тут на один сейшн пригласили. Я там особо никого не знаю, одной не особо хочется идти. Может, ты со мной?

– Что за сейшн? – чувствую громадный скепсис.

– Один местный князек собирает хоровод, – закатывает глаза. – Я с ним познакомилась в спортзале. У меня VIP-абонемент. Пузо, лысина, в общем, такое себе. Но он безобидный. Может и стоит с разными людьми пообщаться? Все же связи.

Связи. Это слово вызывает у меня тошноту. Плюс ко всему мне нужно куда-то пристроить Мишу. В моей ситуации есть только один подходящий вариант. Кусая изнутри щеку, раздумываю.

– Ну, пожалуйста… – строит ангельские глаза Машка.

– Ладно, – улыбаюсь. – Когда это?

– В пятницу, – улыбается она.

Глава 39

Наши дни

Руслан

– Вызвать Бориса? – Надежда прибирает за мной кофейную чашку.

– Нет, я пешком, – достаю из шкафа свое пальто.

– Пешком? – выдает удивленно.

Мой секретарь досталась мне по наследству вместе с кабинетом. Её профессиональные навыки отшлифованы годами работы в приемной мэра, судя по всему, она видела еще динозавров. Она редко позволяет себе эмоции и быстро с ними справляется, к тому моменту, как одеваюсь, она уже их победила.

– Зараза… – морщусь с шипением.

Сегодня утром сняли повязку, но полноценно распоряжаться рукой все еще дискомфортно, даже, несмотря на то, что операция была “бесшовная”.

Набрасываю на шею шарф и выхожу из кабинета.

На улице слегка туманно. Оттепель. Оставляю пальто расстегнутым, двигаясь вдоль здания мэрии. Мне нужно пройти пару кварталов. За десять минут пути со скрипом зубов отмечаю, что пешие прогулки полезны. Открывается прекрасный вид на халтуру коммунальных служб.

На ходу делаю пару заметок в телефоне и отвечаю на звонок от одного очень оборзевшего столичного застройщика. Мне всеми силами пытаются дать понять, что вставлять им палки в колеса не стоит, а лучше встретиться и пообщаться лично. Прежде чем принять это предложение, хочу обзавестись поддержкой кого-нибудь посерьезнее себя самого. В идеале, губернатора, потому что со всей душевной искренностью считаю несправедливым отдавать землю под застройку левому бизнесу, а не близкому и родному, местному. Разумеется, городское бизнес-сообщество того же мнения, иначе оно не обивало бы порог моего кабинета с утра до вечера в разном составе и комбинациях.

Прошу перезвонить мне на следующей неделе и перехожу дорогу вместе со скопившимся на светофоре потоком людей. Прямо напротив историческое здание городского универмага. Обойдя его, захожу с торца и туплю минуту, ища нужный мне вход. Попутно отмечаю, что здесь отличная парковка и остановка общественного транспорта в тридцати метрах выше по проспекту.

На парковке краем глаза замечаю знакомый синий “БМВ”, когда вхожу в дверь здания, слышу женские голоса и смех.

Осматриваю широкий коридор, куда отлично встанет стойка ресепшен, и вполне годный ремонт, которому нужна максимум генеральная уборка.

Неплохо.

Постучав костяшкой указательного пальца в дверь одного из помещений, прохожу внутрь.

Оля сидит на подоконнике большого окна, которое смотрит на центр города.

На ней свитер с большим воротником и черные лосины. Часть волос заколота сзади, часть лежит на плечах.

Боковым зрением вижу движение справа, но зависаю на пороге, покоренный улыбкой, которая адресована мне.

Не знаю, когда такое было. Чтобы ее глаза вот так сияли. Чтобы она вот так улыбалась МНЕ. Это просто улыбка, но я стою на пороге и пялюсь на Олю, чувствуя дискомфорт под ребрами, потому что не понимаю, чем это заслужил.

– О, добрый волшебник пожаловал, – голос Маши немного встряхивает. – Привет.

Повернув голову, вижу, как она надевает шубу ядреного фиолетового цвета и быстро собирает в сумку какие-то бумаги.

– Добрый день, – отвечаю ей и снова смотрю на Олю.

Изгиб ее улыбающихся губ рождает во мне свинские