Новая волна огня сорвалась с пальцев Инквизитора, прокатилась через Сумрак – и змеи забились в корчах на полу, на кровати, на подоконниках.

Яд быстро растекался по телу, достиг мозга, Артем почувствовал дурноту. Из вентиляционной шахты клубками валились новые скользкие твари – он выкрикнул запирающее заклятье, и шахта исчезла. Тяжело запахло паленой плотью. Он отыскал на полу, среди обгорелых скелетов змей, свой смартфон, сквозь кровавую пелену поглядел на него – набрать чей-либо номер он был уже не в состоянии – и швырнул аппарат в окно. Привлечь хоть чье-то внимание! Глухо звякнуло разбитое стекло.

«Выдавить яд, – с трудом сообразил Артем. – Сделать жгут и перетянуть ноги выше прокушенных мест. Выдавить… чем?»

Он почувствовал новый резкий укол. Черная гадюка вцепилась зубами в мышцу плеча, ее крошечные глазки были полны непередаваемой лютой злобы; Локшин с трудом отодрал змею от тела, обливаясь кровью, но тварь немедленно обмоталась вокруг другой руки, покрывая ее укусами длинных изогнутых зубов.

Буквально разорвав рептилию на куски, Инквизитор ползком добрался по коридору до ванной, где перед сном оставил часть одежды. В матовом сиянии светильников он увидел, как над сиденьем унитаза показалась танцующая в воздухе цветастая лента. Шкурка змеи лоснилась от влаги. Тварь пробралась сюда по канализационной трубе!

У него хватило Силы сжечь эту змею – и больше ни на что. Он лежал на ледяном кафельном полу, надсадно дыша, наблюдая, как темнота понемногу затягивает мир. Лихорадочно он пытался вспомнить хоть какие-нибудь медицинские заклятья, но этот раздел магии никогда не был его сильной стороной.

Змеи – это Тайпан… Значит, Темные решили, что ты стал слишком любопытен… Как глупо, как легко ты провалился, Инквизитор…

В дверь постучали.

Горничная? Шум привлек внимание соседей?

Пожалуйста! Кто-нибудь, помогите!

Он хотел прокричать это – но с губ сорвался только сиплый стон.

Прошли несколько секунд или вечность – и Артем осознал: дверь сотрясают тяжелые удары.

Неужели еще есть шанс?

«Бесполезно, бессмысленно», – мог бы крикнуть он, если бы язык его слушался; дверь заперта так, что ее не взломать и не снести силой. Ни в физическом мире, ни в Сумраке.

И ты сам, своими руками, закрыл этот путь!

Пот катился по лицу мерцающими градинами. В дыму (от волн пламени загорелись шторы и постельное белье) он видел, как дверь продолжала сотрясаться, словно под ударами гигантского молота. Крик умер в груди. Сил не осталось даже на то, чтобы прошептать сквозь Сумрак: нет смысла ломиться в дверь.

Уже падая в бесконечную пустоту, Артем увидел, как от мощного удара рухнул кирпичной грудой участок стены рядом с дверью. В облаке известковой пыли возник темный силуэт.

Темный… Темная аура… это конец.

Между жизнью и смертью

25 сентября 2015, 01:01

Огонек бежал через серое клубящееся марево, увязая в мелком холодном песке. Ему казалось – он летит сквозь ночь, но он едва переставлял ноги. Отрава, пусть и в малом количестве, успела проникнуть в кровь, и теперь, несмотря на смертельный ужас, он испытывал сильнейшее желание упасть и уснуть на месте.

Мама! Мама, что делать? Я совсем один!

Но мама осталась в подвале гостиницы, в руках каких-то страшных людей.

Бежать в полицию? Где ее искать в этом лесу?

Огонек даже не мог бы объяснить толком полиции, что случилось. Он понимал лишь, что маму раздели, связали и собирались делать ей больно. Почему она, всегда такая сильная и смелая, не защищалась? И где отец?

Огонек обернулся и вскрикнул: ему казалось, он уже далеко от гостиницы – но он пробежал едва ли двести метров. В проеме ворот застыл невысокий силуэт. По его контуру – блеклая аура с алой окантовкой.

Вот как. Гарик – Темный Иной.

Ты провалился в Сумрак и даже не заметил.

С колотящимся сердцем Огонек побежал вдоль мягко светящейся ленты дороги. Справа над песчаным полем колебались высокие размытые силуэты, похожие на тени великанов – так в Сумраке выглядела сосновая роща. За ней приглушенно шумела трасса. Он не сделал и десятка шагов – снова упал на обочину, ободрал ладони. Сумрак сразу же зазвенел, завибрировал, Сумрак жадно слизывал капли его крови.

Ты спасся один. Они все мертвы. И мама, и папа, и Линка.

Шаги за спиной. Ближе… ближе…

Еще не спасся!

Собрав остатки воли, мальчик поднялся на ноги и свернул в лес, на шум большой дороги. Уже понимая: ему не уйти.

Бросил взгляд назад – Темный мальчишка был совсем близко. На лицо его вернулась холодная улыбка. С такой улыбкой он вчера кидал нож на детской площадке, зная, что может ранить Лину.

– Любишь ночные прогулки? – спросил Гарик своим низким, почти взрослым голосом.

Сил у Огонька не осталось, но ноги словно бы сами понесли его через лес, по хрустящим в темноте сучьям. Прерывистое гудение автотрассы по-прежнему было где-то далеко впереди. Уж не приснилось ли оно?

Добраться до большой дороги. Остановить машину…

– И тебе не жалко мамочку? Ей сейчас делают больно.

Ярик будто налетел на стену. Он медленно повернулся навстречу Темному, поднял дрожащий кулак. Гарик подходил не спеша.

Сражайся.

– А ты такой трус. Бросил мать мужикам на потеху. И свою рыжую подружку тоже… она мне очень понравилась, кстати.

Из горла Огонька вырвался хрип. Он сделал шаг к Гарику и замахнулся.

В тот же миг боль обожгла висок и щеку слева – и Огонек обнаружил себя на усыпанной хвоей земле. Взор туманила кровавая муть. Противник был безмерно сильней: он неуловимо вытянулся вверх, лицо почернело, словно покрылось сажей, руки и ноги превратились в подобие цепких веток; он все меньше походил на человека – и все больше на ожившее старое дерево, чудовище из ночного кошмара.

Древний колдун, притворявшийся ребенком. Все здесь – его рук дело. Кости в подвале. Бандиты с ножами. Он питается болью и страданием людей, угодивших к ним в лапы. И умело маскируется – даже дозорные ничего не почувствовали.

– Бросил мать – ты, заячья кровь, – проскрежетал голос в гулкой пустоте, – ты, единственный ее защитник, – а она ведь так ждала, так звала тебя, когда ее начали резать!

Темный маг рассмеялся деревянным смехом, навис над мальчиком мрачной тенью; так утес в штормовом море нависает над бьющейся в волнах жертвой кораблекрушения.