Из записки генерал-лейтенанта А.И. Тодорского: "Товарища Дыбенко я знаю по истории Октябрьской революции и РККА с октябрьских дней 1917 года. Декрет о создании РККА вслед за В.И. Лениным подписал Дыбенко. Лично я знал Дыбенко с начала 1920 года на фронте Гражданской войны в 10-й Красной армии, когда он командовал дивизией, а я стрелковой бригадой, а впоследствии периодически встречались вплоть до 1938 года. Это был выдающийся самородок из крестьянской и матросской среды, ставший легендарной фигурой в период революции и войны, мужественный защитник Советской власти, непоколебимый большевик и ленинец, талантливый командир и замечательный товарищ. Он никогда не был врагом коммунизма, и никто никогда не сомневался в его беспредельной преданности Коммунистической партии и Советской власти. Генерал-лейтенант запаса А. Тодорский. 9 апреля 1956 г."

После инициирования З.В. Дыбенко компании по реабилитации мужа и поступления записок от С.М. Буденного, А.В. Хрулева и А.И. Тодорского, военная прокуратура сделала ряд запросов. Прежде всего, обратились с просьбой высказать свое мнение о П.Е. Дыбенко старых матросов-большевиков. Те, разумеется, прекрасно разбирались в текущей политической обстановке в стране и прислали следующий отзыв: "В Главную

военную прокуратуру т. Горбунову. На Ваш запрос сообщаем Вам наш отзыв о Дыбенко П.Е. Мы знаем бывшего матроса П.Е. Дыбенко по его совместной с нами работе в Гельсингфорсе в Балтийского флота Центробалта с 1-го дня его организации с 30 апреля по 5 июля 1917 года, где П.Е. Дыбенко был председателем Центробалта. В этот период Дыбенко П.Е., будучи одновременно членом Гельсингфорского комитета РСДРП (б) работал активно, был энергичным, бесстрашным, способным организатором матросских масс, твердо проводил основную линию большевиков и пользовался авторитетом среди моряков Балтийского флота. В дни июльской демонстрации большевиков за самовольный привод в Петроград миноносцев и посылку специального десанта с 68 кораблей с требованием Центробалта и Гельсингфорского совета во ВЦИК о передачи власти Советам, Дыбенко П.Е. и мы оба (Измайлов и Рошаль) были арестованы Временным правительством Керенского и заключены в тюрьму "Кресты" по обвинению всех нас в измене Родине и революции, как якобы, агентов Германского Генерального штаба. Я, Измайлов Н.Ф., сидя в тюрьме, вновь был переизбран моряками в Центробалт, где и работал до Октябрьской революции заместителем Дыбенко. По освобождении из тюрьмы Дыбенко был избран делегатом на lift съезд моряков Балтийского флота 25 сентября 1917 года и членом Центробалта нового созыва. По окончании П-го съезда моряков Балтийского флота с 3 октября по 26 октября Дыбенко П.Е. обратно был избран председателем Центробалта, где он также со всей присущей ему энергией, безупречно, честно проводил линию партии большевиков. В то время Центробалт окончательно порвал отношения с Временным правительством, руководствуясь указаниями В.И. Ленина в его письмах, проводил бурными темпами подготовку матросов Балтфлота к вооруженному восстанию. 26 октября 1917 года, по рекомендации Центробалта, Дыбенко П.Е. был назначен 1-м наркомом по морским делам и, будучи в этой должности, он руководил всеми отрядами моряков Балтфлота под Гатчино и Царском Селе по окончательному разгрому контрреволюционных войск Керенского-Краснова, причем последнего Дыбенко (от руки сверху дописано "и Семен Рошаль") под конвоем доставил (и) в Смольный. Мы знаем Дыбенко П.Е. по работе в морском флоте включительно до снятия его с должности наркомвоенмора после неудачной Нарвской операции с немецкими и белоэстонскими войсками в марте 1918 года. Причем, как впоследствии выяснилось, Дыбенко П.Е. в Нарвской операции был невиновен, ввиду чего и был оправдан судом. За весь период работы Дыбенко П.Е. в Балтийском флоте после Февральской революции вплоть до дня его увольнения, мы знаем как честного, достойного большевика, имеющего большие заслуги перед Советской властью и Коммунистической партией. Бывший председатель Центробалта в период Октябрьской революции 1917 года и первый Главный комиссар Балтфлота 1918 года, член КПСС с 1917 года Измайлов Н.Ф., бывший секретарь Гельсингфорского комитета РСДРП (б), член КПСС с 1915 года Рошаль М.Г., 17 апреля 1956 года".

После прочтения всех четырех записок бывших знакомцев Дыбенко, возникают вопросы. Во-первых, если мы считаем, что все, данные в 1938 году показания на П.Е. Дыбенко (а их писали не менее известные революционеры и военачальники!) являются сфальсифицированными, то почему должны принимать на веру аналогичные по уровню доказательной базы записки 1956 года? Во-вторых, бывшие революционеры-балтийцы в своей записке утверждают, что могут поручиться только за то, что Дыбенко был невиновен перед Советской властью до весны 1918 года и не более того. За последующие дела Дыбенко они не подписываются. Генерал армии А.В. Хрулев в своей записке пишет исключительно о пребывании Дыбенко в должности главного снабженца РККА и не более того. Относительно А.И. Тод орского, можно сказать, что, отсидев за участие в контрреволюционном заговоре почти 20 лет, он, после собственной реабилитации, просто обязан был отрицать, какой бы ни было, заговор вообще. Что касается С.М. Буденного, то он просто бесхитростно пишет, что Дыбенко, по его частному мнению, хороший человек и не более того. Но это только частное мнение маршала Буденного, причем, как ив се предыдущие записки абсолютно бездоказательное.

Компания по реабилитации П.Е. Дыбенко происходила стремительно. Все дело в том, что приближалась 40-я годовщина Великой Октябрьской революции и стране необходимы были герои этой революции, на примере которых можно было воспитывать молодежь. И тут сотрудники отдела агитации и пропаганды ЦК КПСС столкнулись с очень неприятным фактом. Ведь к тому времени все основные руководители и участники Великого Октября: Зиновьев и Каменев, Троцкий и Бухарин, Рыков и Антонов-Овсеенко давно уже являлись врагами народа. Не был в чести у Хрущева и Сталин. Таким образом, получалось, что во главе социалистической революции стояли исключительно враги советской власти. Эту ситуацию надо было срочно менять. Именно поэтому ЦК КПСС, как воздух, нужен был хотя бы один реальный герой Великого Октября, которого можно было бы пропагандировать. И тогда вспомнили о П.Е. Дыбенко! Именно Дыбенко для этой цели подходил лучше, чем любой другой. Выходец из народа, председатель легендарного Центробалта и герой Гражданской войны, к тому же незаслуженно репрессированный негодяем Сталиным — это ли не символ несгибаемой революционной героики! Тут уж было не до реальных, пусть даже самых вопиющих, прегрешений Дыбенко. Надо было в кротчайшие сроки снова слепить из него героя-революционера, который бы своей широкой грудью заслонил недостойных называться вождями Октября "Зиновьевых" с "Каменевыми". О предложении было доложено на самый верх и оттуда поступило распоряжение: "Действуйте" Поэтому, несмотря на то, что официальная реабилитация Павла Ефимовича еще только началась, в книжные издательства уже поступила команда о срочном переиздании его многочисленных мемуаров, а нескольким авторам сразу было поручено начинать работу и над его героической биографией. Колесо агитпропа завертелось.

Именно тогда в "деле Дыбенко" появляется справка института марксизма-ленинизма (исходящий № 1294-е от 18.04. 1956 с грифом "секретно"), которая подшита к делу о реабилитации П.Е Дыбенко. В справке перечисляются основные этапы официальной биографии П.Е. Дыбенко с указанием делегатом каких партийных съездов он был, и членом каких обкомов состоял. В конце информация: "сведений о принадлежности Павла Ефимовича Дыбенко к каким-либо антипартийным группировкам или оппозиции в Центральном партийном архиве института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС не обнаружено". Такое заключение, по меньшей мере, странно! Ведь ни для кого не секрет, что еще в 1918 году Дыбенко именно за свою антипартийную деятельность был исключен из рядов компартии, да и позднее он официально входил в группу "левых коммунистов", состоял вместе с Коллонтай в "рабочей оппозиции"! Однако замзав Центрального партархива Р. Лавров, подписавший справку, правильно понял, куда дует в данный момент ветер, а потому составил и подписал именно ту справку, какая от него и требовалась. Об объективности данного реабилитационного документа говорить, разумеется, не приходится.