— Ну, а как же тогда ребенок Алисы?

— А что с ним? Ребенок Алисы — это ребенок Алисы.

— Но, разве, ты не его отец?

— Нет. Но большего пока сказать не могу. Извини.

— А почему тогда она хотела, чтобы, ну… В общем, много чего она хотела.

— Вот ответ на этот вопрос я очень-очень хочу найти. Как найду, обязательно расскажу, хорошо?

И Вик внимательно посмотрел на нее, словно пытаясь заглянуть в душу.

— Хорошо, — тихо согласилась Аня.

— Чудесно, — он скупо улыбнулся, — тогда теперь я тебя кое о чем спрошу, можно?

Анино лицо сразу же запылало от смущения и предчувствия, что вопрос будет крайне неловкий для нее.

— Ну да. Спрашивай.

— Скажи, у меня есть шанс вернуть твое доверие? Хоть небольшой?

Она широко распахнула глаза. Но раньше, чем ответила, мужчина продолжил, не переставая пристально смотреть на девушку:

— Это очень важно для меня. Наверное, куда важнее, чем ты представляешь.

Ане стало жарко. И не только от слов. Сколько от интонации, с которой Вик их произнес: столько в них было чувства и тоски.

— Да, — честно кивнула она. — Я думаю, есть.

Вик расслабленно откинулся на спинку стула.

— Хорошо, — улыбнулся он, лаская Аню невозможным темным взглядом. — Тогда сейчас я предлагаю все-таки поесть. А потом мы решим, чем же ты все-таки будешь заниматься. И, хорошо, пока никаких личных бизнесов.

— Да, пока никаких личных бизнесов.

С этой минуты между ними рухнула целая бетонная стена, а утро снова стало приятным. Впрочем, и не только утро.

В следующие часы они все-таки пришли к «золотой середине», решив, что пока следующие дни Аня лечится от последствий нападения и приходит в себя, она будет целиком под контролем Вика. А уже потом может устраиваться на какие ей угодно новые работы и даже, может быть, съезжать от него. Он препятствовать этому не станет.

Аня подозревала, что причины этих предложений, как и странных замечаний Софии накануне вечером, очень веские. И, помня и тех полицейских, и их судьбу, не стала спорить. Тем более, ради этого Вик даже самоустранился от работы в отеле и волевым усилием отправил себя в отпуск. Зная, насколько Вик любил свою работу, Аня была уверена, что для него это действительно серьезное решение. И просто так он не стал бы его принимать.

Игорь (Вик)

Вик отдавал себе отчет в том, что мнение Софии о том, будет ли Аня жить у него или нет, для него ничего не меняло. Аня должна была остаться у него в доме — и точка. Он даже не был уверен, что мнение самой Ани об этом изменило бы что-то. Эгоизм? Влюбленность? Пофиг что. Но отпустить девушку от себя теперь он точно не мог.

О! Он бы придумал тысячи отговорок, лишь бы не допустить этого! Упирал бы на то, что не так давно сестры были в ссоре. Или что Аня сама до этого обратилась к нему за помощью, хоть это было и не совсем так — он и тогда просто не оставил ей выбора. Ну а еще он обязательно бы заметил, что живет в охраняемом месте и что к нему в дом попасть посторонние точно не могут. Конечно, умолчав о том факте, что насильника в квартиру Аня привела с собой сама. Видел он того ушлепка. И в тот день, и после — в участке. Такие умеются прикидываться ангелочками, когда им надо.

Но все итак само собой сложилось в пользу Вика. Днем, после скандала в лифте и до вечерней встречи, София зачем-то отвезла своего кота к ветеринарам, а те очень любезно заметили на ошейнике животного какое-то странное украшение, оказавшееся «жучком» прослушки.

И, с одной стороны, из-за этого вечером Вик выслушал от помощницы новую порцию гнева из серии «это что еще за фигня?», после чего, со спокойной душой подписал от той добровольное заявление на увольнение. С другой же, Ане теперь просто некуда было возвращаться — София пошла на очень кардинальные перемены и не только уволилась, но и выставила на продажу свое жилье.

Так что Аня теперь жила под его зищитой. Хотя и свой дом Вик тоже не считал надежным. Но охрана поселка получила строгие указания о том, кого и как стоит пропускать к нему. И он лично подстраховался, позаботившись о скрытом сопровождении, которое теперь следило, чтобы никто кроме них не следил за ним.

Потому что выходило, что только два человека могли повесить на животное Софии такое «украшение». И это был или Николай, или Аня. Только вот сама по себе девушка такое вешать на кота точно не стала бы. Заставить ее это сделать мог, опять же, только Анд. А на фоне внезапных новостей об Алисе, которая скоропостижно и очень крепко загремела в психушку, и многих других мелочей, все это складывалось в очень причудливый пазл.

Вик все еще не видел картину целиком. Но уже не сомневался, что в ближайшее время соберет оставшиеся фрагменты — слишком уж Николай куда-то спешил. Возможно, причиной его спешки были намечающиеся выборы. А, может, и что-то другое.

И Вик решил дать тому возможность проявить себя во всей красе.

Оформил себе отпуск. Передал права управления отелем Борису — доверенному лицу Николая. Лично нанял следить за своими «правыми руками» и «друзьями» спецов из столицы, которые точно никак не могли пересекаться с Андом, а, значит, не стали бы работать на две стороны. И с головой окунулся в ставшие неожиданно очень приятными домашние хлопоты.

Ведь дома у него была Аня.

Которая сама не захотела никуда от него съезжать!

Даже ни секунды не сомневалась в этом! Нет, девушка постоянно говорила о том, что ей не хочется сидеть взаперти, и зачем-то нужна работа. Но речи о том, чтобы жить в другом доме или хотя бы подальше от него — не было.

И только от этого Вику хотелось не то петь, не то танцевать. А еще — зацеловать ее всю с красивой головы до прекрасных стройных ног. А лучше — сразу между ними.

Но, увы, именно здесь и начиналась главная проблема. Он-то этого хотел до чертей в глазах. Только для Ани все было иначе.

Она не выглядела напуганной или расстроенной. Об уроде-бывшем вспоминала только со злостью в голосе. Но она словно забыла и все то, что связывало раньше ее и Вика.

А он-то помнил. И помнил не только хорошее, но и как косячил на каждом шагу, считая все постановкой, игрой. И этим он оттолкнул девушку очень далеко. Настолько, что даже его стараний в том, чтобы превратить жизнь Ани в небольшой персональный рай, было недостаточно.

Между ними была стена. И кирпичиками в ней были ее одернутые руки, когда Вик случайно или не очень дотрагивался до Ани вечерами в кинотеатрах. И расстояние шага, которое она соблюдала во всяких кафе и парках аттракционов. Да даже на колесе обозрения он не смог погладить ее ладонь, потому что девушка просто на каком-то невидимом уровне держалась от него подальше.