– Кажется, все в порядке, – произнес Квелл, приободрившись. – Я сделаю ему укол. Если он хорошо выспится, завтра утром будет как огурчик.

Это меня убедило, однако, несмотря ни на что, я переживал. Никакие медали, никакие деньги не сподвигли бы меня на то, чтобы приблизиться к спящему Хопперу.

– Ты рискуешь, – предостерег я. – Укол может его разбудить. Если он до тебя доберется, тебе крышка.

Квелл обернулся и озадаченно посмотрел на меня.

– Я вас совершенно не понимаю, – сказал он. – Вы ведете себя не как пациент.

– А я не пациент, – сообщил я торжественно. – Я Шерлок Холмс, не забыл?

Квелл снова опечалился и вышел. Прошло несколько минут. Хоппер не шевелился и продолжал храпеть, лицо его было бледным и усталым.

Квелл вернулся, как мне показалось, спустя несколько часов, хотя его не было не больше десяти минут. Он принес поднос, накрытый полотенцем.

– Послушай меня, – сказал я, садясь на кровати. – Может, отстегнешь мои наручники? Тогда, если что-нибудь случится, я смогу тебе помочь. Ты вроде парень разумный. Если он проснется и схватит тебя, я его стукну по башке.

Квелл посмотрел на меня серьезно, словно лошадь, изучающая подозрительную торбу с овсом.

– Я никак не могу, – сказал он. – Это против правил.

Что ж, я сделал все возможное. Мяч был теперь на его стороне поля, решать ему.

– Ладно, – сказал я, борясь с собой. – По крайней мере, помолюсь за тебя.

Квелл наполнил шприц и приблизился к Хопперу. Я наблюдал, ощущая, как сердце у меня начинает стучать о ребра.

Квелла несколько потряхивало, но его серьезное лицо, похожее на лошадиную морду, было спокойно. Он осторожно оттянул рукав пижамы Хоппера и нацелил иглу. Я как будто наблюдал за человеком, который возится с фитилем бомбы замедленного действия. Но я мог только наблюдать, обливаясь потом, и мечтать, чтобы он поторопился, ради всего святого, а не торчал там как болван.

Квелл к тому же плохо видел, несмотря на очки, и никак не мог разглядеть вену. Он все ближе и ближе склонялся к Хопперу, похоже забыв, насколько тот опасен. Казалось, Квелл думал лишь о том, чтобы достойно исполнить свою работу. Его лицо было в каком-то футе от лица Хоппера, но вот наконец Квелл кивнул, как будто отыскав вену, и очень осторожно приставил иглу.

Я уже не дышал, вцепившись руками в простыню. Затем, когда Квелл уже был готов ввести иглу, он отпрянул назад, раздраженно воскликнув что-то, и вернулся к подносу, оставшемуся на комоде.

Я шумно выдохнул и нервно спросил:

– И какого черта случилось?

– Я забыл продезинфицировать, – ответил он. – Как глупо. Всегда следует протирать кожу, прежде чем вводить иглу.

Квелл, как и я, обливался потом, но ведь его учили протирать кожу спиртом, прежде чем вводить шприц, и именно это он и собирался сделать любой ценой.

Хоппер слегка шевельнулся, когда Квелл коснулся ваткой его руки. Я почти сполз с кровати в нервном ожидании, и рука Квелла подрагивала, когда он снова начал кошмарные поиски вены.

Квелл снова низко склонился, сосредоточившись на руке Хоппера.

Внезапно Хоппер открыл глаза. Но Квелл был слишком занят, чтобы это заметить.

– Берегись! – прохрипел я.

Когда Квелл вскинул голову, испустив сдавленный крик, Хоппер с проворством змеи вцепился ему в горло.

6

Одним яростным, бешеным рывком я сбросил с ног тяжелую простыню и рванулся из кровати. В этом безумном порыве мне казалось, что я сумею выдернуть из пола ножки кровати и таким образом дотянуться до Хоппера. Однако кровать выстояла, а я едва не лишился сознания.

Дикий вопль Квелла ударился в потолок, отразился от него и обрушился на меня шрапнелью. Он снова заорал. А его следующий крик перешел в леденящее кровь бульканье – руки Хоппера пережали ему горло.

Я не смотрел на них – боялся. Звуки борьбы были ужасны. Вместо этого я встал на кровать, перекинул свободную ногу через спинку и уперся в пол. Я был в такой панике, что с трудом дышал, меня трясло, словно старика-паралитика. Я тянулся к комоду. Кончики пальцев лишь скользнули по ручкам верхнего ящика. За моей спиной раздавалось дикое ворчанье: ничего подобного мне не приходилось слышать и не хочется услышать снова. Я судорожно тянулся к ручке ящика.

Наконец получилось зацепиться ногтями. Я бешено рванулся из своих оков, и кожу на щиколотке словно опалило огнем.

Ногтями я вцепился в ручку, и ящик приоткрылся на дюйм. Этого оказалось достаточно. Я смог зацепиться, чтобы полностью выдернуть ящик, и он с грохотом упал на пол. Ящик оказался набит полотенцами и бинтами. Перевешиваясь через спинку кровати, я лихорадочно шарил в этом хламе в поисках ключа.

От раздавшегося за моей спиной стона у меня подскочило давление, однако я не прекратил своих поисков. Ключ я нашел между двумя полотенцами и, всхлипывая при каждом вдохе, вернулся на кровать, чтобы вставить ключ в крошечный замок и снять браслет. Нога кровоточила, но на это мне было плевать. Я повернул ключ в замке, и браслет расстегнулся.

Я соскочил с кровати и одним прыжком пересек комнату. Затем я резко остановился, отступил на два шага назад и сглотнул слюну, внезапно наполнившую рот.

Хоппер пялился на меня, находясь рядом с телом Квелла. Безумец скалил зубы, я видел его окровавленный рот. Кровь была всюду. На стене позади него, на простыне, на нем самом и на Квелле.

Квелл неподвижно, как манекен, лежал поперек кровати в замаранной кровью одежде. Его полуоткрытые, остекленевшие глаза взирали на меня с ужасом. Хоппер прокусил ему яремную вену. Квелл был совершенно мертв.

– Дай мне ключ, – потребовал Хоппер шепотом. – Сегодня ночью умрут и другие.

Я попятился. Всегда считал себя крутым парнем, но только не сейчас: потрясенный Маллой с холодной испариной на лице и с подкатывавшим ощущением тошноты. В своей жизни я повидал немало кошмарных сцен, но эта картинка тянула на «Оскар».

– Дай мне ключ, или я убью и тебя тоже, – сказал Хоппер, сбросив Квелла с кровати на пол.

Хоппер пополз по кровати в мою сторону, его лицо снова задергалось, кровь на губах поблескивала в мягком свете лампы.

Оживший кошмар из театра «Гран-Гиньоль»[14]. Сон, который можно пересказать друзьям, сон, в который они не поверят.

Я начал медленно, по полукругу отступать в сторону двери.

– Не уходи, Сибрайт, – сказал Хоппер, скорчившись на кровати и сверкая глазами. – Дай мне ключ!

Я достиг двери, и, когда коснулся ручки, он испустил дикий вопль разочарованной ярости, бросившись на меня с