– Иди в душ и постарайся быстрее, чтобы я не забыл, что тебе сейчас хреново, и не присоединился к тебе, чтобы… мы использовали друг друга.

Сглотнула, чувствуя возбуждение от его слов, и кивнув, поторопилась в ванную комнату, стараясь не реагировать и идти спокойно. Зачем? Это лишь все усугубит.

Под душем поняла, что не могу пошевелиться. Моментально… неожиданно вся реальность налилась на меня. Я вновь пережила вчерашний вечер и ощутила жестокие эмоции с новой силой в полной мере, ощущая то, что говорили. Вчера я так не воспринимала как сейчас, поэтому было вдвойне больно. Казалась все фальшью… мерзостью.

Обидно и так погано, что не могла держать в себе. Не желая, чтобы меня услышали… закрыла рот ладонью и разревелась. Кусала руку, чтобы перестать, но не могла остановиться. Что-то оборвалось внутри, появилась брешь, огромное пятно в душе, где исчезло что-то важное.

Раньше мне так хотелось быть нужной, важной для семьи, мечтала, глупо надеялась, а теперь осознала, что у меня никогда не было шанса. Лишь один человек меня любил – тетя – именно тогда с ней я радовалась жизни, но потом… осталась одна.

Но сейчас… сейчас у меня была моя малышка. Я должна ее вернуть. Пусть я слабая, но знала одно – я должна стараться, чтобы она жила в любви и ласке, чтобы дать то, что не было у меня.

Очнулась, когда хлопнула дверь. Только задрала подбородок, как оказалась прижата к обнаженной мужской груди. Вадим с силой прижал к своему телу и грубо рявкнул:

– Почему ты плачешь? Что они тебе сделали, пока меня не было?

Яростью, ненавистью были пропитаны его слова, и я… успокоилась. Посмотрела ему в глаза, отмечая в них свирепый огонь, и прошептала:

– Я… – говорила сбивчиво, обрывками, вспоминая мамины слова. Не думала, что скажу – но все буквально рвалось из меня. Я даже не поняла, как вцепилась в него, почти выкрикивая то, что мне поведали. Громко кричала, перечисляя, что должна семье, а потом… когда выдохнула все… силы покинули меня, я просто упала на него без сил.

Вода моментально перестала бить по коже. Я посмотрела на мужчину и тут же оказалась на его руках. Вадим вынес меня из душевой кабины и поставил на пол. Схватив мускулистой рукой огромное белоснежное полотенце, укутал, а вторым просушил волосы. Не могла ничего сказать. Как кукла стояла с открытым ртом и наблюдала. Когда он закончил, резко отшвырнул второе полотенце и, подхватив на руки, понес к кровати.

Стоило оказаться в ней, как сразу же почувствовала вес мужчины. Вадим прижал меня к кровати, нависая сверху. Он смотрел на меня, а потом серьезно произнес:

– Если тебя кто-нибудь обидит – убью. И мне плевать, кто это будет, и что я обещал до этого.

Стало не по себе. Я понимала, что в том числе он говорил и о моей семье. И что совсем поражало – я не сомневалась в этом и была благодарна. Сглотнула и прошептала:

– Поцелуй меня.

На лице мужчины появилось угрюмое выражение. Чем дольше он смотрел, тем сильнее я чувствовала себя ненужной. В какой-то момент поняла, что совершила глупость и попыталась отодвинуться, но мужчина поднял мои руки и в следующее мгновение накрыл губами мой рот в диком поцелуе, подчиняя, затягивая в обжигающий вихрь настоящего удовольствия, откуда не было возможности выбраться.

⁂

Сидела в машине, чувствуя неловкость. Надо же… как я могла? Не знала, куда прятаться, тем более чувствуя жгучий взгляд мужчины, которому отдавалась всю ночь. Хуже всего – я сама просила. И что страшнее, отчаянно нуждалась в этом. А утром… все повторилось. Готова была сквозь землю провалиться. Но почему я такая? Слабая и безрассудная.

Я даже не вспомнила о том, чтобы позвонить Егору. Ничего. Только хотела быть с мужчиной, с которым чувствовала себя защищенной и желанной.

Машины неслись по дороге, обгоняя, желая вырваться вперед. Тихий шум мотора успокаивал и убаюкивал. Украдкой поглядывала на сосредоточенного Ферзя, отмечая, как он хмуро смотрит на дорогу. С удивлением поняла, что несмотря на внешнюю суровость, Вадим привлекательный мужчина. Странно, а когда я так решила? Возникшая мысль вызвала стыд и растерянность. И все же одно точно – нужно меньше с ним общаться, потому что я привыкаю к нему. И в последнее время… восхищаюсь, понимая, что без него давно бы была мертва.

– И что… печальный опыт не учит? – грубо спросил Вадим, на секунду заостряя внимание на мне, буквально сканируя черными глазами.

Решив, что он говорит про родителей и сестру, не осмелилась ответить, соглашаясь с ним. Что сказать, когда сама виновата? Уставилась в лобовое стекло, наблюдая за красной иномаркой, на огромной скорости обгоняющей машины. Невольно подумала о том, что за рулем бесстрашный водитель, играющий с жизнью и смертью в «кошки-мышки».

И все же так нельзя. Нужно сказать. Потерла пальцами лоб и прошептала:

– Я надеялась, что нужна им.

– Если так, то первого предательства бы не случилось, – его слова буквально обжигали, оставляя кровавые следы на сердце. Да, совершенно верно, но почему от осознания не легче?

Пожала плечами, чувствуя себя неловко. Поняла, что всегда с ним чувствовала себя маленькой и трусливой. Ферзь давил мощью, аурой, правдой.

Послышались звуки мелодии, и я вздрогнула, не ожидая звонка. Совсем близко и невероятно громко. Потянулась к сумке и достала смартфон. Звонил Егор. Несколько секунд рассуждала о том, взять или позже перезвонить, а потом ответила, отворачиваясь от Ферзя, желая предупредить Ретохина, что сама приеду.

– Ты где, Маша? Что случилось? Я приехал за тобой, но твоя сестра повела себя довольно сумбурно и резко. Лилия заявила, что больше не хочет тебя видеть и ты ей не сестра.

Вспоминая, что моя сестра, когда злится, не может быть корректной, закрыла глаза и спросила:

– Что она еще сказала?

– Странное. Сказала, что ты напилась, а потом тебя забрал больной псих, – повисла тишина, а потом мужчина громко спросил: – С кем ты уехала?

Моментально посмотрела на Ферзя, который уверенно вел машину. Почувствовав мой взгляд, он обернулся и криво усмехнулся. Было интересно, что он подумал, но, естественно, не стала спрашивать.

– Егор, они хотели… – замялась, не представляя, как объяснить, и наблюдая, как лицо Ферзя стало жестким, непроницаемым, провела пальцами по мочке уха и все же призналась: – Меня… друг забрал. Сестра подсыпала в бокал с вином что-то, и мне стало очень плохо. Я бы не справилась без него…

– Друг? – раздраженно воскликнул Ретохин, удивляя меня. Но в следующую секунду мужчина тяжело вздохнул и спокойно произнес: – Прости, я за тебя сильно переживаю. Когда ты не со мной, начинаю придумывать чёрт-те что. Быстрее бы тебя увидеть и тогда уже успокоюсь.

– Спасибо, – выдавила и прикрыла трубку ладонью, слыша странные рычащие нотки, идущие от мужчины.

– Не пойму… Зачем они так сделали? Это ведь твоя семья, – голос мужчины был взволнован и вибрировал. Я была благодарна ему за заботу и такое доброе отношение ко мне.