— Почему?

— Но мы же с тобой решили, что основной упор будем делать на Лешу! А Руслан единственный был с ним раньше знаком. Значит, он автоматически более подозрителен. Согласна?

Я хмыкнула:

— Таким образом, если убьют тебя, первой подозреваемой стану я? Тебя так следует понимать?

Моя подруга в задумчивости сдвинула брови:

— Мда, действительно… Хотя во всех детективах… Пожалуй, к рекомендациям детективов следует относиться с осторожностью. Ладно, порядок менять пока не будем. Просто пройдемся по всему списку в свете новых идей. — И она зачитала: — «Номер один — Юрий Андреевич и Вадик. Подозрительные обстоятельства: Юрий Андреевич стоял в нервном состоянии у туалета примерно во время убийства Петра Михайловича. Произносил над трупами странные фразы. Добровольно остался вместе с Вадиком караулить тело Леши. Пытался навести подозрения на местных типов. Мотив второго убийства — не платить долг. Мотив первого неясен. Узнать, не имел ли Юрий Андреевич или его сын с Петром Михайловичем ссоры?» И ведь мы узнали, — помолчав, прокомментировала Бэби. — Имел. И даже странные фразы ты вспомнила. Знаешь, что я хочу сказать… Новая версия, конечно, замечательная и ужасно мне нравится, но зацикливаться на ней нельзя. А то будем, как менты, все под нее подстраивать и правды не увидим. Я почти уверена, что Петр Михайлович совершенно не при чем и убит по ошибке, однако нельзя исключить, что очень даже при чем. Согласна?

Я была согласна, и она продолжила:

— Впрочем, и в новом свете Юрий Андреевич по-прежнему подозрителен, если не сказать больше. Даже если его ссору с Петром Михайловичем не принимать всерьез, то тысячу баксов долгу не принимать всерьез нельзя. Особенно если учесть, что Леша был крутой и наверняка имел возможность стребовать долг не через суд, а более эффективными методами. Как-то я закрутилась и забыла с этой парочкой поработать, а явно следовало бы. Это будет моя первоочередная задача — попытаться заставить их проговориться. Мне кажется, убийство совершил скорее отец, а проговориться можно заставить скорее сына. А вообще, они оба стали совершенно необщительные, ты заметила?

— И раздражительные, — вздохнув, добавила я. — Даже друг с другом. Заметила.

— Вот-вот! Представь себе! Вадик проспорил штуку баксов, а денег у них нет. Юрий Андреевич решает убить Лешу, а вину свалить на местных. Или не свалить, а так… ну, понадеялся, что на него не подумают, а подумают на того же Руслана или Арсения. В общем, он приобретает сувенирный кинжал… О черт, чуть не забыла!

— О чем?

— Велеть Толику показать этот кинжал всем нашим и спросить, не видел ли его кто раньше. Вдруг он и впрямь был привезен просто так, как сувенир, и только случайно пригодился для убийства? Тогда преступник мог его раньше и не прятать. Погоди минутку, я это запишу.

— А ты не боишься, что Толика уволят за самоуправство? — осторожно поинтересовалась я.

— Ну, тут или пан, или пропал. Не уволят! Не та у него зарплата, чтобы на очереди стояла толпа жаждущих. Итак, Юрий Андреевич покупает кинжал или просто вспоминает о его наличии. Подкарауливает Лешу и убивает… убивает несчастного Петра Михайловича. Поскольку это для него дело новое, впадает в панику и торчит в прострации у туалета, где ты его встретила, страшно бледного. Впервые совершив убийство, каждый побледнеет! Но вот мы обнаруживаем тело, Юрий Андреевич слышит, что это не Леша, а Петр Михайлович, приглядывается к трупу и удивляется собственной ошибке. Логично. Но отчаиваться он не намерен, тем более, что Леша торопит с возвратом долга. Вадик для отвода глаз катает с милицией по городу, делая вид, будто ищет тех двух местных — и, обрати внимание, словно специально так и не сумев их найти, — а его отец тем временем приобретает еще один нож и убивает Лешу. Они остаются вдвоем у трупа, чтобы замести возможные следы, и начинают морочить ментам головы. Мол, эти местные бродили по базе. Мол, Вадик видел Лешу в двенадцать около пальм. Очевидное вранье! И Ира сказала, что они врут. Сказала, разумеется, в сердцах, но мне кажется, какие-то основания у нее есть. Наверняка она гуляла вместе с Лешей почти до самого убийства. Как бы там ни было, Юрию Андреевичу удалось отвести от себя подозрения, и он может быть доволен. Но нервничает. Естественно — он же не киллер какой-нибудь и убивать не привык. Я б, наверное, тоже нервничала. И старается ни в кем не общаться — чтобы случайно не проговориться. Довольно стройная картина. Или ты скажешь, что твоя загадочная душа уверена в его невиновности?

Я прислушалась к своей загадочной душе. Та уверена не была. Довольно подло с ее стороны! Зато неожиданно проснулся разум.

— Да, но почему тогда над телом Леши у Юрия Андреевича вырывается: «Все-таки случилось?» Если убил он, так и без того знает — да, случилось.

— Не спорю, тут нестыковка. Вторая фраза указывает на то, что убийца Вадик, а Юрий Андреевич был в курсе его намерений. Тогда все сходится, как в аптеке. Сперва удивился, что сынуля зарезал не того, а потом обрадовался, что, хотя и со второго раза, но тот наконец-то справился, и оба вызвались остаться у тела в надежде замести следы.

— Вовсе он не обрадовался! — возмутилась я. — Наоборот! Жутко расстроился.

— Да? Значит, преступных намерений Вадика не одобрял, хоть и был в курсе. Все равно оба подозрительны до крайности. Согласна?

Я молча кивнула.

— То-то! — удовлетворенно заметила Бэби. — Фирма веников не вяжет. Если уж записан подозреваемым номер один, то никакие новые версии этому не помеха! Так, кто у нас следующий… «Номер два — Андрей. Подозрительные обстоятельства: ссорился с Петром Михайловичем. Либо помешан на дайнетике, либо притворяется. Ханжа. Стремится к сохранению своих тайн. Якобы не заметил всей суеты, связанной с убийствами. Мотивы: что-то скрыть. А если он псих, то отомстить за критику дайнетики. И вообще, член секты способен на все!» — Она осуждающе пожала плечами: — А я себя только что похвалила! Чего это он у нас почти во главе списка? Есть, вроде, и поподозрительнее.

— А ты составляла не по подозрительности, а просто… ну, ассоциативным методом. Кто в голову приходил, того и писала.

— И зря! Андрей… ну, он, конечно, остается вещью в себе, только достаточно сильных мотивов я у него не вижу. А мотивы — это основное. Впрочем, разумеется, мы можем их и не знать, мы ведь с Андреем общаемся мало. Ладно, что поделаешь! Притворюсь, что заинтересовалась дайнетикой, и постараюсь его прощупать. Не отдых — сплошные труды!

На самом деле жаловалась Бэби для проформы — труды ей несомненно нравились.

— Так, смотрим дальше… следующая Лида — ее вычеркиваю. А потом…

Она подняла голову:

— Если хочешь, Митю могу пока пропустить.

— Не надо! — твердо возразила я. — Не надо обращаться со мною, как с больной. Я совершенно здорова.

— Дело твое. Значит, следующий… он фактически третий… Митя. «Мотив: Петр Михайлович мог узнать его тайну. Подозрительные обстоятельства: Митя скрытен и хитер. Возможно, был ранее знаком с Петром Михайловичем или Лешей и Русланом».