да? — Светлана, жуя салат, с интересом наблюдала за мной, совершенно этого не скрывая. — Причем очень полезная и своевременная.

— В смысле?

— Ритуальное убийство, — пояснила мне она. — Следак не сразу за эту клинопись зацепился, но я ему вовремя подсказала. Фактик-то любопытный, многообещающий. Говорю же — приятель твой очень многим на хвост тут, в городе, наступил.

— Так ты вроде про недовольных мужей и промышленный шпионаж толковала? В какой точке они с ритуальной тематикой соприкасаются?

— Верно, забыла, — скорчила забавную рожицу Метельская. — Месяца три назад Воронцов с одной сектой тоталитарной крепко закусился, вытаскивал оттуда жену серьезного бизнесмена. Та, правда, не сильно обратно домой рвалась, ей среди родичей по вере больше нравилось находиться, но это уже детали. Так вот — Миша тогда главу секты и его ближнюю пристяжь умудрился на нары приземлить, так что многие за это на него острый такой зуб заимели. Думаю, ты не хуже моего знаешь, что сама секта всегда лишь крона большого и раскидистого дерева, а корни его уходят в совсем другие сферы и кабинеты. Такие, что рукой не достанешь. Хотя бы потому, что ее вместе с головой отрубить могут.

— Да уж в курсе, — кивнул я. — Странно, что Мишаня вообще в это дело полез, у него с инстинктом самосохранения вроде все нормально было всегда.

— Коммерц предложил ему столько, что у него все инстинкты одним махом отключились, — пояснила Метельская. — Супруга же не одна в секту свалила, она еще и детей прихватила с собой. Собственно, из-за них вся каша и заварилась. По завещанию, случись чего с папашей, все имущество отходило к ним в равных долях, а до достижения совершеннолетия… Хотя — какая разница? Главное другое — был повод у ряда граждан, веривших в то, что высшие силы именно их назначили избранными, мстить частному детективу Воронцову. И именно эту версию следователь теперь считает основной.

— Благая весть, — отметил я. — Что могу сказать? Прими мою признательность и за содействие, и за то, что там, в квартире, моим словам поверила.

— Признательность — это прекрасно. — Метельская отодвинула от себя опустевшую емкость и повертела головой, высматривая — не несет ли ей официантка заказанную снедь. — Но что мне с нее?

— Желаешь получить нечто более материальное?

— Ты про деньги? — в очередной раз порадовала меня своей откровенностью Светлана. Вот все же здесь, на Урале, народ более прямой и открытый. В Москве все паутину из слов всегда плетут в таких случаях, намеки в ход пускают, максимум на салфетке циферку пишут, причем потом с собой же ее и уносят. А тут все прямо в лоб выдают, как есть. — Нет, речь не о них. Я хочу знать все, что известно тебе.

— Вообще все?

— Максим, давай обойдемся без пустословия, а? — попросила меня женщина. — Пожалуйста. Я тоже, знаешь, под настроение могу поиграть в слова-кошельки, но сегодня его нет. И времени, сдается мне, у нас тоже с гулькин нос осталось. Так что предлагаю вот как поступить: ты делишься информацией со мной, а я, в свою очередь, с тобой. Слушаем друг друга, а после решаем, как дальше жить станем. О, а вот и моя солянка!

Официантка поставила перед ней указанное блюдо и небольшую корзиночку с пятью-шестью кусками нарезанного хлеба.

— Вот где оно — счастье! — вдохнув пар, витающий над тарелкой, сообщила мне Метельская. — Что ты замер? Давай налей нам еще по рюмочке и начинай рассказ. Одно другому не мешает.

— По рюмочке можно, — кивнул я, — а вот откровенничать с детства ни с кем не люблю. Натура такая.

— Со мной можно, — разрешила Светлана, беря из корзины кусок серого хлеба и разрывая его на две части. — Я хорошая. Пока просто поверь, а поймешь это потом.

Мы выпили, а после моя сотрапезница, которая, видно, и впрямь здорово проголодалась, заработала ложкой, с невероятной скоростью уничтожая солянку. С такой, что официантка, принесшая ей отбивную со сложносочиненным гарниром, посмотрела на нее с сочувствием, а на меня отчего-то с осуждением.

И вот что делать? Нет, понятно, что все подробности происходящего я ей, разумеется, выкладывать не стану, не хватало еще. Но следует признать, что немалую пользу Метельская мне уже принесла, и это не предел, она что-то знает о Куль-Отыре, это тот крючок, с которого мне сложно сорваться. Плюс мне точно не помешает кто-то разбирающийся в местных реалиях и способный помочь в решении ряда стоящих ребром вопросов. Например, составить компанию в поездке, запланированной на завтра, в тот адрес, который мне прислал Воронцов, к человеку по имени Геннадий. Не Аркашу же мне с собой брать, верно? Кто его знает, что там Гена такой живет и чего от него ждать? Может, он нам на гармошке сыграет, может, из двустволки от живота дробью саданет.

Ну а то, что она ведет какую-то свою игру, как и положено сотруднику отдела, — это нормально. У них по-другому не бывает. Главное — держать нос по ветру и не пропустить тот момент, когда нам не по пути друг с другом станет.

— Ну что еще? — с печалью глянув на опустевшую тарелку и вытерев салфеткой уголки рта, осведомилась у меня Светлана. — Что тебя смущает? Из-под удара я тебя вывела, Ровнин за меня поручился. Какого еще надо?

— Думаю, с чего начать, — пояснил я, — так, чтобы картину дать максимально ясно.

— Давай я тебе помогу, а то ты, москвич хитрожопый, так и будешь не мычать, не телиться, — немного недовольно предложила Метельская, намазывая в этот момент на кусок хлеба жгучую даже на вид горчицу. — Ты частный детектив, тебя нанял какой-то богатый хрен, чтобы ты в наших горах нашел некий артефакт, связанный с культом почти забытого всеми черного бога Куль-Отыра. Причем, как видно, сильно непростой, потому что за ним охотишься не только ты, но и другие любители древностей, потому количество трупов на вашей дороге увеличивается, что ни меня, ни моих московских коллег совершенно не устраивает. Меня в особенности, поскольку вы все переместились сюда, в Екатеринбург. Там, у себя, хоть все друг друга поубивайте, а тут — не надо. У нас своих злодеев хватает, приезжие нам ни к чему. Такая вводная тебя устраивает? Если да — перехватывай инициативу.

—