ошибаться, – серьезно произнес Земцов. – Запроси дело из архива. А что пишут в комментариях: почему Старицкий заложил свою благодетельницу? Ты почитал?

– Конечно, – охотно ответил Вася. – Пишут, что она его, типа, кинула. Обещала сделать законным мужем, а потом передумала.

– Давай дело и следи за развитием событий. Оно будет стремительным, не сомневаюсь.

…Поздно ночью Инна отчетливо поняла, что ее эйфория скончалась в муках. Спиртное не помогало не только заснуть, но и опьянеть. Она все прекрасно вспомнила: и разговор с Никитой о взятке, и как выдавала ему деньги. Наличных не хватило, и она пригласила знакомого ювелира, который купил у нее гарнитур из редких изумрудов и тут же отдал Никите пятнадцать миллионов. Это свидетель в том случае, если Никита на самом деле захочет ее посадить! К рассвету Инну трясло так, что она слышала стук своих зубов. Она представила себе клетку в зале суда, дырку туалета в СИЗО. Увидела, как ее тащат в наручниках из этого прекрасного дома, как все отбирают и лишают прав, а значит, жизни… Инна в отчаянии проклинала свою безумную беспечность: как она могла подумать, что Никита не выдаст ее тайну, сохранит ее. Как она могла поверить в собственные силы и разум. Она до боли, до спазмов захотела сию минуту его увидеть. Этого предателя Никиту, которого она вдруг перестала ненавидеть. Да она прекрасно его понимает. Она бы за свое наследство тоже спалила любую жизнь, в частности его. А сейчас он ей был нужен как единственный человек, который ее выручал в жизни.

Инна услышала шум в холле. Ее сердце радостно встрепенулось: он пришел! Он, наверное, ничего такого не сделал и просто спросит, поняла ли она его угрозу. Да, – скажет Инна. – Поняла, дорогой. Мы завтра поженимся.

Дверь спальни резко открылась. Но вошел не Никита. Три черные тени метнулись к Инне. «Это все», – мелькнула мысль и утонула в багровом потоке собственной крови.

Звонок телефона разбудил Земцова в шесть утра.

– Началось, Слава, – произнес Вася Петров. – Срочное сообщение якобы дежурной части. Этой ночью убита вдова Резункова. Подозревается ее адвокат и сожитель Никита Старицкий. Его ищут. А на самом деле рядом с домом Резункова дежурил наш человек. Я поставил пост с того момента, как мы решили взять дело. Он не видел, кто вошел в дом, но заметил, как от черного хода бегут три человека, они сели в машину. Он снял момент на телефон, сейчас пытаемся рассмотреть номер.

– Я еду в отдел, – сказал Слава. – Дело ты истребовал?

– Да, но, сдается мне, теперь его попытаются у нас отобрать.

– А мы попытаемся не отдать. Мне тоже есть кому позвонить.

В начале восьмого утра Слава уже вошел в свой кабинет. Тут же на пороге появился Вася Петров.

– Старицкого взяли, – доложил он. – Если дело остается у нас, нам надо первыми с ним пообщаться.

– Надо бы, – произнес Земцов. – Но с этим, боюсь, будут большие проблемы.

Проблема оказалась одна, и ее уже передали в главных новостях. Адвокат Старицкий, арестованный по подозрению в убийстве вдовы олигарха Резункова, покончил жизнь самоубийством в камере.

– Лихо, – отреагировал Вася.

– Зато самый проверенный, простой способ решения всех вопросов. Вася, я решил вопрос с нашим расследованием на очень высоком уровне. Но ничего не светим, никакой прессы. А сейчас быстро посылай людей к нотариусу Резунковой, пока у него не появилось ее завещание в пользу какой-то мутной структуры под названием «благотворительный фонд». И найди семью Инны Резунковой, сообщи и объясни, как действовать. Там вроде бедные и многодетные люди.

– Так Старицкий и не сказал, кому заплатил, – сказал Вася. – Придется искать, и это будет, конечно, заказчик двойного убийства.

– Между нами, Васек, я знал это с самого начала. Но пока воздержусь.

– Это судья Манкин? – не выдержал Вася.

– Этому тоже перепало. И теперь как бы и его жизнь безвременно не оборвалась. Последим и за ним. А основной заказчик, как мне сдается, всем известный высокий чиновник с маленькой слабостью: он и миллиардами берет взятки, и не может устоять перед суммой в три доллара. Фигурально выражаясь.

– Думаешь, это… Он?

– Тсс. Наши стены еще не заткнули уши. Не уверен, что к нему подберемся, но гнездо немного поворошим.

– А киллера-отравительницу типа Кристина искать будем? – спросил Вася.

– Да попробуем. Но она уже иголка в стогу сена. Ты же понимаешь, что она не Кристина ни разу, не коуч. И что у нее не только паспортов сейчас на каждый день недели с регистрациями в разных местах, но и описанная Резунковой внешность с особенностями уже переделана не раз. Таких специалистов сейчас море. Есть огромный спрос.

…Через пару месяцев у опечатанного дома Резунковых остановилась машина. Из нее вышел Вася и помог выбраться худенькой девушке в джинсах и детского фасона курточке. Это была Марина, младшая сестра Инны. Она в многочисленном семействе самая грамотная: единственная из всех детей закончила мединститут, а теперь занималась наследством покойной сестры. Оперативники, которые охраняли дом, пропустили их во двор. Вася открыл парадную дверь ключами Инны Резунковой.

Новая наследница медленно ходила по холлу, коридорам, комнатам пышного, безликого и очень холодного дома, тревожно вглядываясь в каждый темный угол. Как будто убийцы могли здесь затаиться в ожидании следующих жертв.

– Где комната Инны?

Вася провел ее в спальню с наглухо закрытыми черными жалюзи окнами, зажег свет. Марина подошла к большому туалетному столу с зеркалом, взяла в руки портрет сестры в массивной серебряной рамке. Фотография была очень удачной. Черные глаза Инны чуть прищурены, наверное, от солнца. Под ресницами спрятались хитрость, лукавство и ожидание какой-то удачи, чуда. А улыбка нежная и добрая. Хороший миг Инны удалось поймать фотографу.

– Я никогда не смогу это осознать, – тихо произнесла Марина. – Невозможно поверить в то, что из-за барахла можно так жестоко уничтожить целую человеческую жизнь. Родную мне жизнь. И еще две… И сколько еще? Не знаю пока, что значит быть очень богатой, чувствую сейчас только одно: это тяжелая и кровавая ноша. Я могу взять эту фотографию?

– Здесь все твое, – сказал Вася.

– Нет. Это не мое. Но мы все попробуем привыкнуть. Может, что-то и получится. Я хочу домой.

Вася вошел в кабинет Земцова и сказал:

– Симпатичная девушка. Совсем другая, не такая, как Инна Резункова. Мне почему-то жалко стало эту новую богатую наследницу. Ей нужно больше, чем богатство. Ее бы устроило просто счастье…

Нет ума – считай, калека

Это было любимое и навязчиво-постоянное выражение Людмилы Васильевой, женщины любого возраста с очень длинным