желание нечистое. Увидите, она и к вам полезет, а как не полезть. Она и до того, как все началось, газеты о вас все читала. Стыд. Ну ничего. Теперь-то коса камень найдет. Я на ее глазищи бесстыжие посмотрю, когда у нее не выйдет ничего.

– Почему не выйдет?

– Ой, не делайте вида. Я вот не сыщик, а и так соображаю деструктивным вашим методом. – Отец Дымогон гордо погладил бороду. – Вам сколько? Тридцать? Да? Ну вот, а кольцо на пальце отсутствует. Вот и все.

– Что все?

– Ну, значит, в содомском грехе живете с кем-то. Уж я знаю. Уж мне из Петрополиса, Города-зверя, братья пишут, рассказывают. Ну, что поделать. Петрополис людей портит. Зато к Маше приставать не будете, тоже хорошо.

– Я не сплю с мужчинами.

– Да что вы глазищами засверкали, что Кот-Катафот? Не спите так не спите. Все вы там, в Петрополисе, не спите. А потом оргии получаются, да такие, что плоть по залам дворцовым ковром лежит. Но все ж, Виктор, вы если в мужеложестве покаяться захотите, вы к Владыке бегите сразу. У него в лесу старец-отшельник Аскентий есть, он знаете как людей от этого отваживать умеет? Попоститесь с месяцок, помолитесь, настой мужебора попьете, человеком нормальным стать сможете. А после, Виктор, вы смотрите, у Владыки связи большие, устроит вас городовым в Оболоцке, женит, и все, не надо будет в Город-зверь возвращаться. Жалованье небольшое будет, конечно, но тут же дыма нет, огородик завести можно, по утрам свеколкой хрустеть. Благая жизнь, не то что там.

– Виктор это обдумает. – Ариадна быстро выставила монаха за дверь, и я смог отдышаться.

01010

Оставив вещи в своих кельях, мы наконец приступили к работе над расследованием. Сперва нанесли визит новому городскому полицмейстеру, представили бумаги, затем сразу отправились осматривать место преступления. Если вычеркнуть чаепитие за самоваром в полицейском управлении, все это заняло меньше получаса, так как Оболоцк, зажавшийся в тесном кольце крепостных стен, оказался на удивление компактным городом.

Главная улица, где стояла и управа, и отделение полиции, и дома всех богатых горожан, была небольшой, но очень уютной. И каменные, и деревянные дома – все были чинно крашены сажей, чтобы больше напоминать постройки столицы империи. Даже засохшие деревья, стоящие на главной улице, были усердно украшены зелеными бумажными листьями.

Хотя прошло всего пару дней, но в городе мало что напоминало о бунте. Только ставни и двери кое-где выглядели слишком новыми да на каменных зданиях то здесь, то там оспинами виднелись пулевые следы. Даже разбомбленные казармы уже окружили будки паровых пил, подающих доски согнанным сюда бригадам военных строителей.

Миновав несколько улочек, мы вышли к старым бастионам, обрывающимся прямо в темную гладь впадающей в Мертвый залив реки. Там, прямо на их краю, и стоял принадлежавший покойному доктору дом.

Войдя в сломанную калитку, мы первым делом обошли заросший калиной дворик, осматривая здание. Входов только два: парадный с высокими, разбитыми ударами артиллерийских тесаков дверьми и неприметный, скрытый среди заснеженных кустов черный ход с незапертой уцелевшей дверью. Есть еще подвал, но заржавевший замок и слой снега явно говорили о том, что через него в дом убийца проникнуть не мог. Закончив осмотр, мы пошли к небольшой деревянной пристройке, служившей дворницкой.

Ее хозяин, старик с хорошей солдатской выправкой, уже вышел к нам, чуть-чуть припадая на бронзовый протез, заменявший ему правую ногу. Испуганно косясь на Ариадну, он замер поодаль, не решаясь приблизиться к необычному механизму, но наконец, то ли собравшись с духом, то ли успокоенный блеском моих золотых погон, выдохнул и подошел с таким видом, словно отправлялся на самую смерть.

Я внимательно его оглядел. Хорошая одежда. Зубы железные. Протез ноги недорогой, но очень качественный. Похоже, семья Мороковых неплохо заботилась о нем в благодарность за его службу.

Звали старика Дымид Никанорович, и был он действительно из отставных солдат. Воевал он под началом самого генерал-аншефа Мирослава Морокова, а по потере ноги так и остался с былым командиром, служа при его семье. О хозяйке дома отзывался только хорошо и с любовью, и судя по грусти в голосе, слова его были вполне искренны.

Для начала разговора мы прошли в дворницкую и расположились там.

– Дымид Никанорович, расскажите о последнем дне Светланы Луччевской. Как провела его она и что делали вы?

Дворник опустил голову. Наконец, сцепив свои ручищи, он начал:

– Дык шо ж тут говорить. Подъем у меня как всегда был: без пяти пять. Печи натопил. Потом в лавку сбегал. Еды приготовил Светланушке. Яишенку. Как она любила. Светушка отзавтракала. И в седьмом часу, как обычно, в больницу уехала, людей лечить. Без нее никуда ж тут. Она же, как мор начался, в городе за самого главного врача. Была… Что вы говорите, ваше благородие? Нет, никто не заходил. Весь день никого не было. Потом до вечера снег чистил, лед колол. Вернулась хозяйка, как и всегда, в семь. Только да, она в ворота стучала. Меня кликала. Ключи потеряла.

– От дома? Интересно, с ней такое часто бывает?

– Что вы, никогда.

– Дальше кто-то приходил вечером? Тут же окно на ворота выходит. Так что, никого не видели? Жаль.

– Виктор, зато я видела, – подала голос Ариадна. – В глубине сада доктора есть еще одна калитка. Запирающаяся на ключ.

Я кивнул, вспоминая неприметный проем в дальней стене ограды.

– Может, вечером вы слышали какой-то шум из дома?

– Дык стар стал. Я и вас плохо слышу сейчас. А вы о доме.

– Хорошо… А что вы делали, когда сюда ворвались солдаты?

На глазах дворника внезапно появились слезы.

– Дык Светланушку защищать побежал, что ж еще?

Дворник замолчал было, но поняв, что мы ждем подробности, принялся рассказывать.

– В девятом часу ночи помолился… – Дворник сбился, но затем с трудом продолжил. – За себя, за государыню, за Светланушку-благодетельницу… А потом ногу отщелкнул и спать лег. А я сплю, ваше высокоблагородие, крепко, ну есть грех, ну виноват я! Я виноват во всем! Когда проснулся, уже возле ворот палили. А я дурак! Я не вскочил сразу, я одеяло натянул, думал, опять мне штурм наших батарей снится.

Дворник покосился сперва на Ариадну, затем на свою ногу.

– Мне постоянно эти сны снятся. У вас-то, ваше высокоблагородие, машинка-то как игрушечка милая. А там, когда десант Коалиции высаживался, там с церковь высотой машины были, по форме как будка собачья, да при пушках, с Сатанаила размером каждая…

– Мы чуть отвлеклись. После стрельбы что было?

– Пока понял, что