– Еще не время, – сказала она. – Но ангелы придут. Во-первых, мы должны позволить этим дьяволам вызвать Адрамелека.

– Адрамелека? – спросил лейтенант-полковник Танет, пораженный ужасом. – Но у нас нет никаких шансов противостоять Адрамелеку!

– Я доволен, – загрохотал низкий голос Элмека, перекрывая крики и шепот его друзей. – Я очень доволен. Наконец я воссоединился с моими братьями! Вы получите свои награды, смертные! Вы получите свои награды!

Мадлен повернулась к дьяволу и крикнула ему в ответ:

– Нам приятно служить тебе, мой господин.

– Мадлен… – сказал я и взял ее за локоть. Но она не обратила на меня внимания.

– Мы истинные последователи Адрамелека и всех его деяний, – выкрикивала она. Ее высокий голос был слаб по сравнению с ревущими и стонущими голосами тринадцати дьяволов. – Мы будем рады следовать за ним, куда бы ни повел нас Его Величество; мы с радостью склонимся перед ним в его царстве.

– Ради бога, Мадлен, – выкрикнул я. Но она не послушала меня; затем она высоко подняла свои руки.

– Вызывай Адрамелека, когда пожелаешь, – завизжала она. – Позволь нам унизиться перед его преступной славой и его злым величием!

Раздался оглушительный рев, словно мимо на полной скорости пронесся локомотив. Одновременно погасли все лампочки, и мы провалились в темноту, наполненную ужасающими звуками и шепотом и тошнотворным смрадом гниения.

– Мадлен… – снова сказал я, но она закричала мне в ответ:

– Только не двигайся! Оставайся на месте! Дьяволы обретают плоть!

– Мы должны будем двигаться, – резко вмешался лейтенант-полковник Танет. – Мы не можем оставаться здесь. Здесь мы – неподвижные мишени. Я предлагаю идти к лестнице, пока темно.

– Полковник, эти существа – создания тьмы. Они видят, что вы здесь стоите, как бы это было при дневном свете.

– Но, проклятье, мы не можем здесь просто так стоять! Один из нас должен пойти за помощью!

– Пожалуйста, полковник! – взмолилась Мадлен. – Просто стойте спокойно и не двигайтесь! Если вы будете просто спокойно стоять, у нас все-таки будет шанс!

Это было подобно тому, как просить кого-нибудь стоять спокойно в черной как смоль клетке со сбесившимся леопардом. Усугубляло ситуацию и то, что лейтенант-полковник Танет был приучен действовать. Вся философия его жизни заключалась в следующем: если сомневаешься – делай что-нибудь.

– Я собираюсь бежать отсюда – вот и все! – сказал он.

– Нет! – закричала Мадлен. Я попытался в темноте схватить его за руку, но думаю, что он занимался регби или чем-то в этом роде, потому что он ловко пригнулся и пропал.

Мы не могли их видеть, но мы слышали их. Когда лейтенант-полковник вывернулся из моих рук и бросился через подвал, дьяволы неожиданно кинулись за ним: их тела зашелестели и загремели в страшной, возбужденной спешке. Он добрался до лестницы; думаю, сумел доковылять до второй или третьей ступеньки. Но потом ахнул каким-то странным, сдавленным голосом, и я услышал, как он споткнулся и с тяжелым звуком упал на пол.

– Oh, mon Dieu…[46]– сказала Мадлен. Но мы оба знали, что идти ему на помощь было бы равносильно самоубийству. Темнота была полнейшей, и нас схватили бы, как слепых мышат, брошенных крысе.

Внезапно, однако, страшные толкотня и суматоха среди дьяволов утихли; и я увидел, как из темноты проступили неярко фосфоресцирующие контуры, в которых угадывался Элмек. Он дрожал и извивался, изменяя свою внешность от отвратительных рептилий до бесформенных головоногих и пугающих клубов эктоплазмы. Затем, настолько скрипучим голосом, что его невозможно было узнать, он сказал своим двенадцати братьям:

– Оставьте… этого человека… невредимым… Он будем сладким кусочком… для нашего хозяина… Адрамелека.

Постепенно лампочки в подвале снова загорались. Светили они тускло, и мы видели лишь груду темных очертаний возле подножия лестницы. Но можно было понять, что лейтенант-полковник Танет был все еще жив; он корчился на полу, закрывая руками голову, чтобы защитить ее от когтей, зубов и кожаных крыльев, только это вряд ли помогало ему.

– Эти смертные… будут принесены в жертву… – продолжал Элмек грубым голосом. – Это их награда… за помощь нам…

Мадлен сделала шаг вперед, в толпе дьяволов послышались шуршание и шепот.

– Не твоя ли это идея насчет сделки? – отчетливо произнесла она. – Не твоя ли это идея насчет того, чтобы хранить обещания?

Элмек засмеялся, и смех этот был похож на звук рассыпавшихся осколков стекла.

– Ты сказала… что вы желаете… служить Адрамелеку…

– И мы будем! Мы будем самыми преданными смертными, которых только знал его злобство! Но мы не сможем ему служить, если вы используете нас как жертв!

В то время когда Мадлен спорила с Элмеком, я стоял на значительном удалении. Во первых, потому что казалось, что она – хотя я и не мог предположить каким образом – в какой-то степени держала ситуацию под контролем. Либо она не была со мной искренна, когда мы впервые встретились возле танка в Нормандии, либо она демонстрировала черту своего характера, о которой я даже не догадывался. Но как бы то ни было, она играла мастерскую игру для того чтобы сохранить наши жизни, и все остальное не имело значения.

И кроме этого, я держался подальше из-за этих дьяволов, этих ужасных горгулий, которые жили, дышали, скрежетали зубами в непреодолимом желании крови, были призрачными персонажами ночных кошмаров; и я знал, что если бы подошел ближе, то нашел бы, что кошмары эти были реальностью.

Из шевелившейся массы дьяволов поднялась костлявая голова дьявола Умбакрейла, и узкое, козлиное очертание его черепа закрыло тускло светившие подвальные лампы.

– Для смертного, высшим проявлением его преданности Адрамелеку является пожертвование ему жизни, дыхания и крови. Как ты можешь говорить, что ты верный слуга Адрамелека, если не хочешь пожертвовать ему свои самые величайшие дары?

– У меня есть более великий и более таинственный дар для вашего хозяина, Адрамелека, чем моя жизнь, дыхание и кровь.

От дьяволов донеслись шепот и бормотание. Сейчас они выделяли такой смрад, что я чувствовал себя, как в зоопарке. Кислый, сухой зловонный запах, подобный запаху мочи медведей или обезьян.

– Скоро у тебя будет шанс показать, что у тебя есть, смертная. Теперь мы вызовем Адрамелека из его многолетнего сна, и тебе будет предоставлена честь самой преподнести ему свой дар.

– Очень хорошо, – сказала Мадлен, секунду помолчав. Затем она повернулась спиной к тринадцати ужасным приспешникам Адрамелека, словно они были не более опасны, чем привязанные псы.

На полу возле лестницы кашлял и стонал лейтенант-полковник Танет.