– Ничего ему не предлагай! – зашипела Мадлен. – Сиди смирно и ничего ему не предлагай!

Он снова обратил свой взор на Канцлера Ада.

– Вы должны дать мне немного времени, – пробормотал он почти неслышным голосом.

– Времени нет, – сказал Адрамелек.

– Но я не знаю, что делать! Я не могу позволить тебе…

– Времени нет! – раздался оглушительный рев Адрамелека.

Последовал леденящий момент, когда демон пристально смотрел на Танета, а Танет в ужасе не сводил глаз с демона. Затем полковник с трудом поднялся и, крича на пределе своих связок от боли, причиняемой сломанным ребром, сделал бросок в сторону подвальной лестницы.

Его остановил Аскалон, дьявол огня. Когда Танет достиг пятой или шестой ступеньки, его внезапно охватило безжалостное ревущее пламя. Это зрелище было ужасно. Танет снова закричал и попытался сбить огонь, который пожирал его волосы, сморщивал его кожу и вытапливал жир; но руки его тоже были объяты пламенем, и все, что он делал, лишь раздувало еще более яростное пламя.

Какое-то мгновение он стоял, горящий человек с почерневшей плотью, а затем боком упал с лестницы и растянулся на полу.

Адрамелек смотрел на него в какой-то дикой тишине.

– Трус и глупец. Совсем не творец войны; Паттон, по крайней мере, дал мне крови.

– Не двигайся, – прошептала Мадлен, прикоснувшись к моей руке. – Не говори ни слова. – Затем она поднялась и, выпрямив спину, посмотрела на Адрамелека и его дьяволов, со спокойствием и уверенностью, которые, я думаю, вряд ли бы отыскались во мне.

– Адрамелек, – сказала она.

Сначала демон не услышал ее, но некоторые его меньшие дьяволы обратили к ней свои косые, козлиные глаза.

– Адрамелек! – сказала Мадлен громче.

Демон поднял свою ослиную голову. Некоторое время, пока Мадлен не подошла прямо к его уродливым ногам, он молчал.

– Я знаю тебя, – прошептал он наконец с подозрением в голосе. – Я знал тебя по прошедшим временам.

Мадлен стояла прямо и смело.

– Я видел тебя раньше, – сказал Адрамелек. – Скажи свое имя, смертная!

– Меня зовут Мадлен Пассарелль, – ответила девушка. – Но ты знал меня прежде, как Шарлотту Лато; и ты узнаешь меня также и под другими именами.

– Что ты имеешь в виду? – зарычал Адрамелек. В Мадлен было что-то тревожившее, волновавшее его.

Мадлен расположила свои руки, словно в молитве.

– Я была девушкой, которую отдал тебе генерал Паттон в оплату за операцию «Тигры», – сказала она тихо. – Они сказали, что я сотрудничала с врагом и предала движение французского сопротивления. Только Бог знает, что это было неправдой, что завистливые друзья разнесли повсюду эту историю. Но мне пришлось страдать из-за этого: меня привезли в Англию и бросили тебе, чтобы успокоить твой разрушительный гнев. Я никогда не забуду, что ты со мной сделал, какие невыносимые страдания ты мне причинил, как надругался, за пределами нормального и ненормального человеческого воображения, над моей женской честью.

Адрамелек не ответил, но дьяволы были взволнованны; я слышал, как их когти нетерпеливо царапали пол.

– Я умерла, – сказала Мадлен просто. – Я умерла и вознеслась в царство Господа нашего, под попечение Царицы Небесной. Теперь я знаю, что такое небеса; и поэтому я могу понять, что такое Ад. Небеса – это страна, в которой вера и постоянство сердца награждаются именно так, как и представляет себе ваш разум. Ад – это невежество и потакание своим желаниям, которые работают против истинного предназначения рода людского.

– Если ты умерла, Шарлотта Лато, как ты оказалась здесь? – спросил Адрамелек.

Мадлен подняла руки.

– Я возродилась в день моих мучений как дочь Жака и Эдит Пассарелль. Я не знала, что являюсь перевоплощением, до тех самых пор, пока не пришло время достать Элмека из танка и воссоединить твоих прислужников в этом подвале. И только сегодня я полностью осознала всю свою судьбу целиком, и что на мне, как на перевоплощении, лежит святая обязанность.

Из Адрамелека вылились волны безобразного хохота.

– Святая обязанность? Ты сошла с ума! Ты такая же сумасшедшая, какой была Жанна д'Арк! Она вызвала нас, полагая, что это ее святая обязанность, а теперь ты сделала то же самое! И сегодня французские девчонки так же наивны, как они всегда были раньше!

Но это не смутило Мадлен. Она подняла руки и стояла как живой крест; когда она говорила, голос ее был таким ясным и глубоко проникающим, что я с трудом мог верить, что это была она.

– Я больше, чем человеческое перевоплощение, Адрамелек. Я человеческое перевоплощение, рожденное, чтобы мной владели.

– Владели? – переспросил Адрамелек. – Владели?

– Чтобы тебя имели? – вмешался Элмек. – Кто имел – человек или мул?

Дьяволы зашуршали в кровожадном ликовании. Что касается меня, то я держался так скромно в тени, как только мог.

И только затем Мадлен подверглась трансформации, которая только-только начиналась, когда она впервые заговорила об ангелах и взяла ситуацию в свои руки. Вокруг нее все потемнело; ее саму становилось все труднее различать, и наконец она исчезла совсем. На том месте, где она стояла, осталось лишь то, что я мог бы назвать интенсивным черным свечением: настолько плотная темнота, что я с трудом мог на нее смотреть.

Я не был особенно развит в научном смысле. В конце концов, я был всего лишь картографом. Но я знал, на что я смотрел. Что бы ни представляла собой Мадлен на самом деле, что бы ни овладело ею, она была теперь настолько физически плотной, что никакой свет не мог отразиться от ее тела и дать нам возможность увидеть ее. Она была подобна черной дыре в космосе, только она стояла прямо среди нас.

По подвалу звенел ее голос. Высокий, чистый, прекрасный голос.

– Теперь ты узнал меня Адрамелек! Ты узнал теперь, что я есть!

Адрамелек свирепо вскинул голову и оскалил зубы. Все его дьяволы толкались возле него, но он отбросил их в сторону жестоким взмахом руки.

– Ход! – завопил он. – Ангел Ход!

Дьяволы завыли и застонали, отступая от сверкавшей черноты. Сам Адрамелек подался назад; теперь он меньше напоминал огромного больного осла и становился все более похож на черного, сатанинского зверя, с красными глазами и ртом, пухлым из-за огромных клыков.

– Я века ожидал этого момента, Адрамелек, – говорил голос Мадлен. – Теперь вы собраны все вместе: все в одно время, все в одном месте, все в одном земном измерении. Ты и тринадцать твоих чешуйчатых прислужников!

Адрамелек в ярости заревел, и подвал содрогнулся. Из стен вышибло кирпичи, с потолка посыпался цемент.

– Со мной мои дьяволы! – закричал он. – Ты – ничто против меня и моих дьяволов!