– Кто из вас в первом десятке? – спросил я.

К моему удивлению, это оказался Крот с компанией, поэтому я только отыскал пятерых новичков, которые, однако, пришли в армию гораздо раньше меня, и сообщил им радостную новость:

– С этого дня у вас появился новый десятник, а сейчас начнем тренировки!

Погоняв парней часик на полосе, потом показав новые приемы и заставив их все отработать друг на друге, я закончил тренировку занятием на деревянных мечах и успел до команды «ужин!» выжать из них все соки. Сегодня ребята работали без огонька, упражнения проделывали с неохотой, пару раз мне приходилось самому становиться против бойцов. Вот тогда их удары были сильными, злыми, хотя и безрезультатными. Мне сразу все стало понятно: парни просто злились на то, что я одним махом перепрыгнул через их головы и попал в высшую лигу. Такое отношение мне не нужно, ведь я планировал еще десяток дней здесь побыть, прежде чем расторгнуть контракт, выплатив компенсацию. На это у меня теперь денег уж точно хватит.

Взяв свой ужин, я получил вдобавок к обычному гарниру большой соленый огурец. Ничем другим офицерская и солдатская порции сегодня не различались – вареная рыба присутствовала и там, и там. С подносом я отправился к столу нашего отряда и сел на свое законное место, встретив недоуменный взгляд соседа.

– А почему ты не с офицерами? – спросил Крот, оглядывая меня так, будто выливал ведро помоев.

– А мне тут намного приятнее, – сообщил я, пробуя ароматный суп.

– Но ведь так не принято, – сообщил мне Крот, уставившись в тарелку.

– А мне плевать, как тут принято! Я в офицеры не набивался, – зло сказал я, откусывая от краюхи здоровенный кусок и отдавая должное супу.

Крот помолчал и поковырял ложкой свою порцию каши.

– А ты…

– Крот, – не выдержал я. – Для меня цвет формы ничего не значит, а для тебя?

После этого мы постепенно вернулись к нашему обычному стилю общения, и возникшее было напряжение ушло насовсем. Парни больше не злились на меня, ведь я популярно объяснил им, что это приказ начальника, который просто нельзя было оспорить. Ребята отнеслись к этому с пониманием и пошутили, что такими темпами я к концу года дорасту до маршала. В общем, я просто грубо проигнорировал сложившееся в армии классовое неравенство рядового и офицерского состава. Конечно, некоторые офицеры после обеда подходили ко мне и вежливо интересовались, почему это я не сажусь вместе с ними. Я им отвечал, что буду и впредь сидеть там, где мне удобно, ведь устав же (если такой и был у них, я как-то не удосужился узнать) подобного не запрещает? На это они не находили ответа и молча сваливали в тину.

А наши приятельские отношения с парнями продолжались, как и наши тренировки. На них я постарался стереть и ту неосязаемую границу между «стариками» и новенькими, которую я одним махом преодолел в первые же дни своего пребывания в лагере. Через несколько дней парни моего десятка (или скорее пятнашки) уже вовсю общались между собой, забыв о своих сроках службы. Хотя какие там сроки – всего несколько месяцев разницы, просто смешно! Поэтому в нашем отряде вскоре воцарилась нормальная дружеская атмосфера, с шутками, подколками, которые не были злыми, а просто позволяли в веселой беседе сбросить напряжение прошедшего дня.

Через два дня нам выдали жалованье, и нашему десятку разрешили отправиться на сутки в город. Мне за три десятицы службы выплатили всего семь золотых с мелочью, так что ребята посматривали на меня с неким превосходством: типа капрал, а получает меньше рядовых. По этому поводу я совсем не расстраивался, поскольку знал, что как только пройдет еще дней десять, я куплю себе первую попавшуюся лошадь и свалю по подсохшим дорогам к гномам. Вообще, в последние два-три дня дождь с неба не капал, а вовсю светило солнышко, поливая ласковыми лучами уже давно пробудившуюся зеленую растительность. Мое сердце радостно билось в предчувствии. Скоро. Скоро я оставлю это порядком надоевшее однообразие армейского быта и отправлюсь путешествовать. Только вот что-то не вовремя проснувшаяся интуиция обламывала мне все наслаждение солнечными днями, шепча: «Скоро. Скоро тебя ожидают неприятности!»

Получив деньги и увольнительные, парни направились в город, утащив меня с собой. Я не сопротивлялся, а наоборот, попросил десяток не разбегаться и показать лучший трактир в этом захудалом городишке. Парни выполнили мою просьбу, проведя коротким путем к довольно приличному заведению, откуда доносились ароматы жареного мяса. Завалив туда шумной гурьбой, мы перепугали всю обслугу, а последнюю я еще и напряг, заставив вытащить бочонок лучшего вина литров на двадцать и много жареного мяса для полутора десятков голодных мужиков. Ребята одобрили мою идею обмыть мое новое звание и погуляли по полной. За все это мне пришлось выложить треть моего жалованья, но довольные лица ребят того стоили. Они громко кричали здравицы в мою честь и просили не зазнаваться, когда стану генералом.

После нескольких часов гулянки, когда у меня от криков и их гогота уже шумела голова, слегка захмелевшие парни предложили рвануть к девочкам. Все охотно поддержали эту идею, и мы веселой толпой кинулись на поиски женского пола. Естественно, не принялись хватать первых попавшихся девчонок. На мой вопрос, где будем охотиться, парни просветили, что в городе есть одно очень нужное заведение, где девочки «самое то!». Все мы поспешили по известному парням адресу, а я мимоходом пожалел, что не отдал должное неплохому вину, а по старой привычке больше налегал на мясо, выпив всего одну кружку. Судя по городу, девочки в таком заведении тоже могут оказаться весьма… немолодыми.

Пройдя несколько улиц и приведя меня на окраину города, парни зашли в здание с розовыми шторками на окнах, непременным атрибутом публичного дома. Внутри оказалось пыльно и пахло дохлыми мышами. На наши возгласы сверху спустилась хозяйка заведения, которой парни прямо и заявили:

– Где ваши девочки? Тут солидные обеспеченные мужчины желают с ними пообщаться с глазу на глаз!

Хозяйка заведения, оказавшаяся дамой весьма в летах, крикнула во всю мощь своих легких:

– Девушки, спускайтесь! Клиенты пришли!

Сверху вслед за хозяйкой спорхнула четверка дам лет тридцати с лишним (причем это лишнее было весьма немаленьким), одетых в пестрые платья. Их лица были разрисованы так, что боевая раскраска апачей казалась просто жалкой мазней.

– А деньги-то у вас есть? – поинтересовалась хозяйка, окидывая взглядом нашу форму.

– Не переживай, мамаша, – ответил Крот, пожирая плотоядным взглядом одну из путан. – Все будет оплачено! Ну что, парни, за работу!

Он увлек выбранную работницу древнейшей профессии за собой наверх, кивнув мне на вторую. Я, не отставая от него, также поднялся наверх, слыша, как остальных девчат разбирают парни, споря, кто будет первым. Наверху оказались четыре комнаты. Барышня увлекла меня в первую слева, а Крот со своей пошел дальше. Захлопнув дверь, женщина (девушкой ее назвать у меня просто язык не поворачивался!) толкнула меня на большую кровать, стоявшую посреди комнаты. Я сел на нее, мельком оглядел и брезгливо поморщился, обнаружив на одеяле следы, оставленные предыдущими посетителями.