рылся среди железяк, значит, у одной из стен стоял стол с инструментами.

«Вот бы как-нибудь дотянуться до того стола», — думала Рамуте, пытаясь высунуть кисть из металлического браслета.

Она подергала цепь, к которой была пристегнута. Ее длины хватало лишь, чтобы лечь на пол или сделать пару шагов от стены. Рамуте ощупала замок.

— С какой стороны от меня стена, у которой верстак?

— Там, — ответил мальчик.

— Идиот, я не вижу, куда ты показываешь.

— Рамуте!

— Что?

— Это же ребенок. Зачем ты так?

— Зачем-чем, — буркнула она. — Ненавижу детей.

— Верстак у стены справа от вас, — уточнил мальчик.

Рамуте потянулась, попыталась нащупать ногой угол стены.

— Не дергайся. Бесполезно, — сказала Катя.

— Давайте попробуем подойти друг к другу, — предложила Рамуте.

— Зачем?

— Понятно. Она хочет попробовать, а вдруг совместно получится освободить кого-нибудь из нас, — предположил мальчик и пошел на голос в сторону девушек.

«Точно, малыш. Но все равно ты идиот», — решила Рамуте и пошла навстречу.

Цепи зазвенели и натянулись. Пленники замерли в центре подвала лицом друг перед другом.

— Ну и что дальше? — спросила Катя. — Привязанную руку все равно не достать.

— Хватит меня критиковать. Ты вот вообще готова сидеть в темноте и ждать, когда тебя располосуют.

— Располосуют? — переспросил Тоша дрожащим голосом.

— Рамуте, замолчи, хватит пугать ребенка! Не слушай, Тоша, ничего с нами не случится. Располосуют, это так закодированно обозначают, что нас освободят. Скоро нас спасут.

— Кто тебя спасет? Ты такая же идиотка, как и этот мальчик.

— А от тебя несет перегаром, стерва, — ответила Катя и пихнула Рамуте в плечо. Она целилась ударить по лицу, но в темноте промазала.

— Знаете, а мне нравится запах перегара, — вставил свои пять копеек Тоша.

— А ты вообще!

— Заткнись, идиот, — хором ответили ему Рамуте и Катя.

Наверху защелкал замок. Скрипнула и захлопнулась дверь.

— Назад! — шепнула Рамуте.

Пленники замолчали, быстро вернулись на свои места к стене и сели на пол.

Дмитрий спустился, обошел лестницу, постоял, послушал, мычат ли коровы, кивнул и переключил рубильник.

Прожекторы ослепили пленников.

— Ат, это снова я. Скучали?

Никто не ответил. Мальчик опустил глаза, подтянул ноги и обхватил колени.

— Слышите? Мычат, ат, коровы. Не люблю коров, но слышать здесь это тихое «му-у-у» мне, ат, приятно.

— Как тебя зовут? — громко спросила Рамуте.

Катя причмокнула и зашипела на нее.

— Слышишь? — Рамуте не обратила внимания на Катю. — Ответь мне, пожалуйста.

Она действовала строго по инструкции. Делала так, как учил седовласый профессор-козел. Нужно было вызвать у похитителя устойчивое чувство привязанности. Тянуть время. И первым пунктом необходимо было обращаться к нему по имени и чтобы он начал звать ее Рами.

— Скажи, как тебя называть?

Он не ответил, подошел и взял со стола липкую ленту.

— Заткнись, — снова прошептала Катя. — Из-за тебя нас теперь…

— Дмитрий, — он перебил Катю. — Тебе я, ат, отвечу. Ты хоть и непослушная, но, ат, храбрая. Называй меня Дмитрий.

— Значит, Дмитрий, — Рамуте улыбнулась. — Знаешь, Дмитрий, у тебя очень красивое имя. А меня зовут Рамуте, для друзей Рами, — представилась она. — Мне очень приятно, Дмитрий. Можешь называть меня Рами.

— Хм. Ат, а ты правда смелая. Ха-ха. Мне приятно. Даже жалко тебя наказывать.

— Дмитрий, а скажи мне, пожалуйста, для чего мы здесь? В чем наша цель и задача?

Рамуте намеренно так сформулировала вопрос. Она не произнесла «зачем ты нас схватил», она продолжила строить доверительный мостик с похитителем, продолжила усаживать его в одну лодку с собой.

— Ат, непослушная. Непослушная, храбрая и любопытная.

— Да, Дмитрий, я любопытная Рами, — поправила она преступника.

Мальчик стучал зубами. Катя молчала и, разинув рот, наблюдала за тем, как ее соперница Рамуте хладнокровно вела диалог с психом.

— Хорошо, ат, любопытная Рами.

«Ага! Вот оно! — обрадовалась Рамуте. — Первый шаг. Отлично, давай-давай, тепленький, иди сюда, к мамочке».

— Хорошо, ат, я объясню для Рами.

Он принялся рассказывать о своем школьном классе, о родной шестой школе, в которой ученик ученику враг, о своих проблемах с другими учениками. И о своей первой и главной любви.

— Моя Любовь Андреевна. Моя, ат, любимая.

Он рассказал, что, несмотря на то что плохо учился и был двоечником, ради своей любимой выучил химию на отлично. Он не пропустил ни одного урока у Любови Андреевны, и ему было больно наблюдать, как другие невоспитанные и непослушные дети плохо себя вели на занятиях.

— Они думали, что никто, ат, не заступится. Думали, мне не хватит сил. Тогда я не смог. Но теперь…

— Дмитрий, а что изменилось теперь?

— Рами, теперь я точно знаю, что она моя единственная. Я почувствовал, я понял, что скрывал, что глушил свою любовь. Но больше не буду. И я должен заступиться. Должен защитить.

— Дмитрий, я поняла. Дмитрий, а от кого нужно защитить Любовь Андреевну?

— От всех! От Скворцовой и подобных ей. От непослушных и невоспитанных девочек! От тебя!

— Дмитрий, я обидела Любовь Андреевну?

— Да!

— Дмитрий, я не специально, и мне стыдно.

— Нет! Все! Поздно! Ат, и ты и она, вы обидели мою любимую! Вы смеялись. Что? Теперь не весело? Узнали? Ат, ат…

Катя посмотрела на Рамуте.

«Что? — думала Катя. — Неужели та скандальная приставучая тетка и есть его ненаглядная Люба?»

Рамуте уловила немой вопрос Кати и кивнула ей.

— Дмитрий, хорошо, а что Тоша?

— Кто?

— Мальчик Тоша. Дмитрий, он что, тоже обидел?

— Нет.

— Дмитрий, тогда зачем он нам? Давай выгоним этого идиота, чтобы не мешал.

Дмитрий задумался. Посмотрел на мальчика, на цепь, снова на мальчика, на Рамуте.

— Ха-ха, ат, ха-ха-ха. А ты молодец. Ха-ха, ат, а ты ловкая, Рами. А я ведь почти… Ха-ха-ха.

Рамуте тоже засмеялась.

— А? Дмитрий, что скажешь? Ха-ха-ха. Прогоним пацана, чтобы не мешал нам?

— Нет, — он перестал смеяться. — Я не тупой. Он мне не нужен, но, если отпущу, он нам помешает.

— Пф. Как? Дмитрий, посмотри на него. Он же беспомощный идиот.

Мальчик закивал в подтверждение ее слов.

— Я идиот, совершенно точно. Полностью беспомощный.

— Заткнись! — крикнул Дмитрий, подбежал, влепил мальчику пощечину, пристегнул ему обе руки за спиной и заклеил рот.

«Точно, идиот, — мысленно подтвердила Рамуте. — Вот кто его за язык тянул? Теперь все сначала начинать. Ненавижу детей».

— Хватит, ат, ат, трепаться! Пора принести извинения моей любимой Любови Андреевне! Я посланник небес… Я принесу… Я, ат, обещаю, что принесу извинения своей даме… Принесу, ат, от лица всех.

— Он убьет нас! — завизжала Катя.

Дмитрий пнул ее в живот, скрутил, пристегнул вторую руку и, как Тоше, заклеил рот.

Развернулся, фыркнул и побежал к Рамуте.

Рамуте не произнесла ни звука.

— Что, ат, ат, молчишь?

Рамуте пожала плечами.

— Хочешь закричать? Ат, не согласна? А? Ат, ответь!

— Дмитрий, — ее голос