двадцать лет не возникало поводов для беспокойства и намеков на революцию. Мои родители правили, не страшась, что когда-нибудь окажутся не у дел.

Но мы были слепы, как только родившиеся котята. Неосмотрительны, неосторожны. Погрузившись в одну проблему, связанную с моим Хаосом, мы не заметили, как количество врагов возросло, как они проникли на нашу территорию и начали плести темный заговор. Конечно, среди подданных всегда были недовольные, но они мирились и вовремя отступали.

То, что сейчас происходит за спинами правителей, не похоже на короткое недовольство. Это поступь войны.

Мы ее оборвем — нет сомнений. Но какой ценой?

— Ты был моим последним заданием, — спустя недолгую паузу тихо проговорила Элин. — При удачном завершении Лорд отпустил бы меня и мою сестру.

Столько боли отразилось в ее глазах, что в уголках начали собираться слезы. Ее плач — меньшее, что я хотел бы видеть. Не выношу женских слез.

Я догадываюсь. Обо всем. Но…

Тьма, я просто обязан это услышать, пусть и в какой-то момент простил ей молчание и пожелал постоять в тишине. Это не то же самое, что с осторожностью узнавать о ее семье. Сейчас на кону жизни невинных людей, и я готов показаться Светлой нетерпеливым и жестоким, но молчать о таком не позволю.

— Говори, — потребовал, приложив немало усилий, чтобы изменить тон с повелительного на спокойный.

Она судорожно сглотнула и, не смея увести взор от моего лица, прошелестела:

— Я должна была лишить тебя крыльев. Они нужны ему, Рей. Не знаю, зачем именно… Но если не я, это обязательно сделает кто-нибудь другой.

34. Мириады осколков. Элин

Я сказала то, что он никогда не услышал бы, если бы до сих пор оставался мне безразличен.

Но это не так.

Боги, это совсем не так.

Темный стал мне дорог за ничтожное время, словно наши судьбы были связаны задолго до первой встречи. Нам оставалось только вспомнить друг друга и принять решение.

В эту секунду решать дано было не мне. Моя жизнь всецело в его руках с той минуты, как он узнал о моей истинной природе. Я уже смирилась с тем, что мне суждено умереть, как всякому предателю. Но я обязана была рассказать о том, что знаю. Рассказать о Лорде и сестре. Быть может, если не у меня, то у чернокнижников получится предотвратить зарождающуюся войну и сохранить Авелин жизнь.

Она не предатель, а всего лишь маленькая девочка, которой не повезло. Ее должны пощадить.

— Рей, — шепнула глухо, не вынеся наступившего молчания, сдавившего голову шипастым обручем. — Я…

— Подожди. — Выставил ладонь, призывая замолчать, и увел взгляд. — Дай мне минуту, Элли.

Хоть две. Три. Десять.

Чем дольше я буду живой, тем дольше смогу быть рядом.

Помимо его близости перед смертью я желала увидеть Аве, но это гораздо невыполнимее, чем взять Рейдана за руку.

Меня ранило то, с каким неверием он глядел в мои глаза, когда я выдавала цель своего нахождения на территории Темных. Ранило и то, что он хмурился, сомневался, потирая пальцами переносицу и подбородок, — все это говорило о том, что он не до конца был готов услышать правду, сколько бы ни убеждал себя в обратном.

Но я не посмела бы сбежать, чтобы перестать видеть его разочарование.

Я буду смотреть. Буду ждать приговора. Потому что так будет правильнее. А я страшно устала поступать неправильно…

— Во тьму все это, — вдруг раздраженно прорычал мужчина, и не успела я опомниться, как он дернулся ко мне, сгреб в охапку, припечатывая мое тело к своему — твердому и сильному. — Можешь считать меня ополоумевшим, но я никому не позволю нас разлучить. Ни Лорду, ни правителям, как только они узнают о твоей причастности к заговору, ни уж тем более смерти.

Я чуть не задохнулась — и от его слов, и от силы объятий.

Не такого приговора я ждала. Определенно не такого. Хотя не стану таить: в глубине души я надеялась на его милость…

Сердце, не веря, затрепетало, легкие опалило огнем, способным лишить чувств, и он наверняка лишил бы, если бы я упорно не цеплялась за реальность.

Он правда пощадил меня? После всего, что услышал? После осознания, что я могла стать его палачом? Зная, что я предательница?

Безумие.

Он в самом деле сумасшедший. И я тоже.

На глаза само собой навернулись слезы. Не получилось их подавить, как и остановить поднимающуюся из глубины слабость. Я ненавижу показывать ее людям, но сейчас мне было плевать, что он все увидит. Плевать, что подумает обо мне.

Ему можно было простить любую реакцию.

Я прильнула к нему, обвила руками торс, пряча разгоревшееся от переизбытка эмоций лицо на мужской груди. Сильные руки, которым я доверила бы и свою жизнь, и свою гибель, крепче стиснули в чудовищно необходимых жарких объятиях.

Не хотелось ни о чем думать. Не хотелось куда-либо бежать, допускать мысль, что он издевается надо мной или зло шутит.

Я просто наслаждалась его близостью, глупо предчувствуя, что она может скоро закончиться.

— Ты не злишься? — спросила, но скорее не для того, чтобы убедиться в его отношении ко мне, а для того, чтобы понять, что все реально.

Он. Тепло. Чувства. Наивное доверие.

Так могло быть только во сне.

— Злюсь. Но не на тебя.

— Почему?

— В чем ты виновата, Элли? В том, что вынуждена была подчиняться эльфу, чтобы остаться в живых? Всего лишь способ выжить и спасти сестру. Глупо винить тебя в том, что ты погрязла в чужой лжи и манипуляции.

О боги. Мое сердце сейчас разорвется. И непонятно, отчего именно…

От радости или чувства вины?

— Ты оправдываешь меня, Рей… — выдохнула ему в рубашку, чувствуя, что она пропиталась влагой от моих слез. — Я ужасный человек. Я убивала невинных. Следила, передавала информацию. У меня было много возможностей сбежать, но я трусила.

Эти слова, к моему удивлению, вырвались легко, хоть мне и чудилось, что признаться в убийстве будет сложнее всего.

Я убивала плохих людей. Хотелось так думать. Но я знала, что это вовсе не так…

Те люди всего-навсего были для Лорда препятствием на пути к достижению цели. Он убирал их без сожаления, так же, как избавился от меня.

— Нет, не было никаких возможностей, раз не сбежала. Ты не стала бы рисковать сестрой.

В который раз я поразилась его ослиному упрямству и противоречивому сочетанию твердости тона и мягких поглаживаний по голове. Быть одновременно суровым и нежным — это что-то поистине чудесное.

— С тобой