— Я тоже испугалась, что ты не услышишь и… — Я пытаюсь понять выражение его лица, он так странно смотрит на меня, будто я сказала что-то странное. — Нет, это не говорит о том, что я испытываю что-то, — начинаю оправдываться, сама не знаю, почему. Закрыв глаза на мгновение, я сжимаю свой болтливый рот и замолкаю.

— Ты хочешь сказать, что рада тому, что меня не снесло этой снежной лавиной. Я ведь глухой, Угу. — Он дергает меня за пояс, я открываю глаза, потупив их в пол. — И конечно ты ничего ко мне не испытываешь. — Он поправляет на мне шапку и надевает очки, заботится, как о ребенке.

— Страшно остаться здесь в одиночку. — Это было глупо, но нервы, по-моему, делают меня окончательно отупевшей, а еще гормоны. — Забудь.

Он усмехается, передает в мои руки страховочный трос, стопы и ледокол. Делая тяжелые шаги по скале, теперь я пялюсь на его спину, наконец, до меня доходит, что мы могли погибнуть и никто не нашел бы нас. Мои родители никогда не смирились бы с потерей единственного ребенка. На душе становится погано только от мысли, что такое могло произойти. Оставив их далеко, я даже не попрощалась, как делала это раньше. Сейчас родители изводятся от неведения, пока я решаю проблемы, которые сама себе нажила. Руки не слушаются, в буквальном смысле я свисаю на страховке и не помогаю Гранту. Тяжелое дыхание мужчины выходит клубами пара изо рта.

— Прости. — Зубы стучат друг об друга, забываю о том, что он меня не слышит, шок, пережитый несколько минут назад, накрывает меня. Пытаюсь взять себя в руки, ведь до этого у меня не было подобных испытаний. Все происходящее на грани между реальностью и сном, в который я не могу поверить.

Неужели это плата за то, что я осквернила священное место? И душа, заточенная веками в этой, скале не хочет помощи?

Сверху доносится звук, похожий на тяжелый вздох, я сосредотачиваюсь на Меллоне и вонзаю ледокол в скалу, опираясь на ноги, помогаю ему тащить меня к подножью.

— Ты должна меня слышать, — громко говорит Грант осипшим голосом. — Для меня самым страшным является то, что я не услышал твоего крика, но почувствовал. Наблюдать, как ты падаешь, и не иметь возможности тебе помочь. Я извиняюсь за то, что отошел от края, чтобы проверить эти дрянные веревки, за то, что не был достаточно внимателен, чтобы проверить крепление, когда цеплял их тебе на пояс, — он говорит тяжело, так как дорога все еще опасная. — Это не оправдывает меня, но я практически уже собрался спускаться за тобой, когда начала сходить лавина. Видел, как ты повисла на скале, почувствовав дрожь скал, мне пришлось отступить. И я рад, что ты осталась жива. Просто хочу, чтобы ты знала.

Я хватаюсь за выступы в скале, страхуясь металлическим снаряжением, и внимательно его слушаю, он так же испуган, как и я. Последний отрезок пути самый тяжелый, когда уже нет сил, и ты действуешь автоматически, надрывая связки, только бы ухватиться за этот выступ и завалиться животом на твердую поверхность. У меня нет возможности сейчас сказать ему, что он ни в чем не виноват, даже то, что он тянет меня за собой, говорит для меня о многом. Но как только отдышусь, обязательно покажу ему, насколько благодарна за заботу.

Когда мы падаем оба на спину, тяжело дыша, невидящий взгляд, устремленный в небо, окрашенное красными закатными лучами солнца, вызывают у меня улыбку. Остается еще совсем немного для того, чтобы сбросить с себя эту ношу, оставить все в прошлом и попытаться двигаться дальше. Надо мной нависает тень, и я концентрируюсь на человеке, о котором забыла.

— Ты даже не интересовалась мной, ведь так? — Джаред разочарованно качает головой и, не дожидаясь, когда я поднимусь, отходит в сторону. — Ты меня разочаровываешь, солнце. Не рассказать о том мне заранее, что первым идет этот недоразвитый глухой. Подставив этим самым наши жизни, ты забыла обо мне.

— Я… — Господи, у меня даже нет слов оправданий, ведь он не прав только в одном. — Он не недоразвитый, это его особенность.

— Она спросила, все ли с тобой хорошо, я подтвердил, что тебе ничего не угрожало. — Грант отвечает угрюмым голосом и тянет меня за руку, помогая принять вертикальное положение.

— Правда? — В его глазах загорается злорадный блеск надежды, и я перевожу взгляд на мужчину, стоящего за его спиной. Он, сматывая верёвки, опускает взгляд и делает вид, что его не интересует мой ответ.

— Конечно, но ты должен извиниться за свои слова. — Джаред подходит ближе ко мне и заключает меня в объятия, но они другие. Более холодные и незначительные, по сравнению с тем, что я испытала, когда это сделал Грант.

— Да я лучше сдохну. — С вызовом произносит он, уткнувшись мне в шею лицом. — Не доверяй ему, — шепчет мне Джаред на ухо. — Вспомни, кто именно зацепил тебе крюк на пояс. — Я снова встречаюсь с взглядом Гранта, он готов убить нас двоих, пока мы обнимаемся. — Ты ошибаешься на его счет. Нам надо поговорить.

Небо окрашивало в темные тона, тяжелые белые облака обнимали скалу Блеккомб и гору Уистлер, вид был сказочный, но осадки начали испаряться, образовывая густой туман на месте, которое мы облюбовали. Планов особо не было, все произошедшее наложило свои временные континуумы на наше нахождение здесь. Спускаться было бессмысленно, а продолжать погружение опасно. Мы единогласно решили переночевать на поверхности, и уже ранним утром погрузиться оставить все то, что принадлежит Психее, и уйти живыми. Главное, чтобы пророчество активизировалось только в том случае, если не вернуть исчезнувшее.

Уистлер исчез из вида, окутанный туманом, и я услышала прекрасные звуки природы: свист сурков, пение птиц и где-то вдали отдельные звуки цивилизации. Прелесть экспедиций — чувствовать себя частью природы, окунуться в эту атмосферу и полной грудью вдохнуть в себя их жизнь.

Остановка на подножие не удалась, костер, разведенный нами для разогрева пищи и некоего тепла, постоянно погасал, съедаемый влагой, стоящей в атмосфере. Именно поэтому мужчины предложили расположиться внутри пещеры у самого входа, предварительно проверив, настолько ли крепкие стены. Я не сомневалась, что, при желании, они могли обрушиться на наши спящие тела, при помощи мистической души, преследующей нас. Но оставаться на открытой местности, означало подвергнуть себя опасности при сходе очередной лавины. Если таковая еще оставалась далеко на вершине. Но опасность на этом не заканчивалась, бродячие черные медведи были что-то вроде местных туниядцев, желающих наведаться к туристам и поживиться едой.

Мимо меня пролетела птица, мои мысли были далеко, и я не успела проследить за ее полетом, отпрыгнув в сторону, как ошпаренная, при виде горного козла, выпрыгнувшего из тумана.

— Черт возьми, животное. — Приложив обмотанные лейкопластырем пальцы к грудной клетке, я чувствовала биение своего сердца, наблюдая силуэт, который становится все более реальным, пока он не подошел совсем близко.

Позади меня послышались шаги, мелкие камни, которые пнула нога идущего, напугали козла, он проскакал мимо меня, так, что его запах, смешанный с чистым воздухом, ударил мне в нос. Скривившись, я втягиваю шею, зарывшись лицом в пушистый воротник куртки.