Колоска вбила себе в голову, что когда-нибудь она найдет там ребенка, девочку, и возьмет ее к себе, чтобы та заняла место, покинутое Рутой. Но однажды осенью кротовина исчезла. Несколько следующих месяцев Колоска пыталась застигнуть врасплох пузырящееся пространство, но ничего так и не случилось, и она решила, что гейзер самосозидания куда-то переместился.

Второе такое место какое-то время, похоже, находилось в фонтане на Ташувском рынке. Фонтан издавал разные звуки, шепоты, шелесты, и иногда в его воде находили какие-то желеобразные сгустки, спутанные клубки волос, зеленые отростки большого растения. Люди решили, что в фонтане водится нечистая сила, и снесли его, построив стоянку для машин.

И конечно же в Правеке, как везде на свете, есть место, где действительность сворачивается, уходит из мира, как воздух из шарика. Это место появилось на полях за горой сразу после войны и с тех пор увеличивается, все более заметно. В земле образовалась воронка, которая утягивает вниз, неведомо куда, золотой песок, островки травы и полевые камни.

Странная она, эта «Поучительная игра для одного игрока», и правила у нее странные. Иногда у игрока возникает впечатление, что все это он когда-то уже знал, что играл когда-то в нечто подобное или что он знает Игру из снов или, может быть, из книг какой-нибудь сельской библиотеки, в которую ходил, когда был ребенком. В инструкции вот как написано по поводу Шестого Мира:

Шестой Мир Бог сотворил случайно, а потом удалился. Сделал его кое-как, в качестве временного варианта. В Его произведении было полно дыр и недоделок. В нем не было ничего очевидного, ничего постоянного. Черное переходило в белое, а зло казалось порой добром, точно так же добро часто выглядело как зло. Предоставленный самому себе, Шестой Мир начал творить себя сам. Мелкие созидательные акты возникали ниоткуда во времени и пространстве. Материя сама из себя могла выпочковаться в вещь. По ночам дублировались предметы, в земле росли камни и жили металлы, а по долинам потекли новые реки.

Люди научились созидать силой своей воли и назвали себя богами. Мир был теперь наполнен миллионами богов. Но воля была подчинена импульсам, поэтому в Шестой Мир вернулся хаос. Всего было слишком много, хотя по-прежнему продолжало возникать что-то новое. Время набирало скорость, а люди умирали усилием воли, чтобы сделать что-то, чего еще не было.

В конце концов, Бог вернулся и, выведенный из терпения всем этим балаганом, уничтожил свое творение одной мыслью. Теперь Шестой Мир стоит пустой и глухой, как бетонный склеп.

Однажды, когда Изыдор пришел на почту с пачкой писем, служащая в блестящем фартуке вдруг приблизила лицо к окошку и сказала:

— Начальник очень тобой доволен. Он говорит, что ты — наш лучший клиент.

Изыдор застыл с химическим карандашом над бланком рекламации.

— Как это? Ведь я наношу почте ущерб. Но это все по закону, я не делаю ничего плохого…

— Ах, Изыдор, ты ничего не понимаешь. — Послышался звук отодвигаемого стула, и женщина наполовину высунулась из окошка. — Почта на тебе зарабатывает. Поэтому начальник радуется, что кто-то вроде тебя нашелся именно в нашем пункте. Видишь ли, договоры между странами таковы, что за каждое потерянное международное письмо почты обеих стран платят пополам. Мы тебе платим в злотых, а они — в марках. Мы тебе эти марки пересчитываем по государственному курсу, все в соответствии с предписанием. Зарабатываем и мы, и ты. Собственно, никто ничего и не теряет. Ну что, ты доволен?

Изыдор кивнул головой без особой уверенности:

— Доволен.

Служащая отодвинулась от окошка. Она взяла у Изыдора бланки рекламаций и начала машинально проставлять штемпеля.

Когда он вернулся домой, перед домом стоял черный автомобиль. Мися уже ждала его в дверях. Ее лицо было серым и застывшим. Изыдор сразу понял, что случилось что-то страшное.

— Эти люди к тебе, — сказала Мися деревянным голосом.

В комнате за столом сидели двое мужчин в светлых плащах и шляпах. Дело было в письмах.

— Кому пишешь письма? — спросил один из мужчин и закурил.

— Ну, в туристические фирмы…

— Это попахивает шпионажем.

— Какой там шпионаж… Ох, слава Богу, а то знаете, я как увидел машину, думал, с детьми что-то…

Мужчины обменялись взглядами, и тот, что был с сигаретой, мрачно посмотрел на Изыдора.

— Зачем тебе столько цветных журналов? — неожиданно спросил второй.

— Мне интересно, что делается в мире.

— Интересно, что в мире… И зачем же тебе этот мир понадобился? Ты знаешь, что можно получить за шпионаж?

Мужчина быстрым движением провел по шее.

— Перерезанное горло? — спросил Изыдор в ужасе.

— Почему ты не работаешь? С чего живешь? Чем занимаешься?

Изыдор чувствовал, что у него потеют руки и он начинает заикаться.

— Я хотел пойти в монастырь, но меня не приняли. Я помогаю сестре и зятю. Колю дрова, играю с детьми. Может быть, получу какое-нибудь пособие…

— Желтый билет, — буркнул тот с сигаретой. — Куда шлешь письма? Может, в Свободную Европу?

— Только в автомобильные фирмы или в туристические бюро…

— Что тебя связывало с женой Полипы?

Изыдор только через мгновение понял, что речь идет о Руте.

— Можно сказать — все и ничего.

— Только без философии.

— Мы родились в один и тот же день, и я хотел на ней жениться… но она ушла.

— Знаешь, где она сейчас?

— Нет. А вы знаете? — спросил Изыдор с надеждой.

— Не твое дело. Это я задаю вопросы.

— Я ни в чем не виноват. Польская Почта мной довольна. Они мне так и сказали.

Типы в плащах встали и двинулись к выходу. Один из них еще обернулся и сказал:

— Помни, ты под контролем.

Через несколько дней Изыдор получил мятое и перепачканное письмо с заграничными марками, каких он еще не видел. Машинально посмотрел на отправителя и прочитал: Amanita Muscaria.

Эти слова показались ему удивительно знакомыми. «Может, это какая-то немецкая фирма», — подумал он.

Но письмо было от Руты. Он догадался, как только увидел неловкий детский почерк. «Дорогой Изек, — писала она, — я очень далеко, в Бразилии. Бывает, я не могу спать, так по вас скучаю. А бывает, что вообще о вас не думаю. У меня тут много дел. Я живу в огромном городе, полном разноцветных людей. Как там твое здоровье? Надеюсь, моя мама тоже здорова. Мне ее очень не хватает, но я знаю, что она не могла бы тут жить. У меня есть все, чего я хотела. Не передавай никому приветов, даже моей маме. Пусть меня побыстрее забудут. Amanita Muscaria».