Она не ответила. Секунда. Вторая… Третья… Как же бесконечно они тянулись…

- Дед! Я спать…

- Ага… Иду!

Сунул трубку в карман. С трудом переставляя ноги, пошел пожелать спокойной ночи внуку.

С Дашкой я столкнулась у лифта. Она зачем-то заходила домой, а потом планировала присоединиться к друзьям, но я ее развернула.

- Никаких гулек, Даш, пока ты мне не объяснишь, что происходит.

А та вообще не ожидала, что я приеду. И потому, наверное, послушалась. От неожиданности, а не по какой-то другой причине. Как то уважение, или что-то еще… Её мятеж начался уже дома.

На звук возни в коридоре из комнаты вышел свекор.

- Мариночка?! А мы тебя раньше пятницы и не ждали, - удивился он. Сложил пополам газету, которую читал, и схватился за чемодан, чтобы помочь мне.

- Не надо, пап. Я сама… Тебе нельзя поднимать тяжести.

- Так он легкий совсем…

- Тем более.

Я забрала у свекра поклажу и сама дотащила ее до комнаты. В руках. Чтобы, не дай бог, не поцарапать колесиками ламинат свекрови, на который я сама давала деньги.

- Марина? – Зоя Кирилловна оторвалась от экрана телевизора. – Уже пятница?

Хотела бы я жить так, чтобы не приходилось считать дни недели...

- Нет. Мне раньше пришлось вернуться. Из-за Дашки. Вы в курсе, что она прогуляла школу?

- В курсе. Мы уже поговорили с ней. Тебе совершенно незачем было срываться. И тратить деньги на билет.

По привычке, первым делом открыв чемодан, я тупо уставилась на его содержимое. А что я, собственно, делаю? Зачем распаковываю, если совсем скоро придется собирать вещи обратно? Дерганым движением я застегнула молнию и встала с колен.

- Пойду еще я поговорю…

Дашка валялась на кровати у себя в комнате. Как всегда, в наушниках. Я боялась начать наш разговор, но понимала, что без этого не обойдется. Если дочь и впрямь догадалась о нас с Таировым, то… нужно было найти в себе мужество объясниться. Как бы непросто это не было.

- Вынь, пожалуйста. Я хочу с тобой поговорить.

- Чего тебе?

- Рассказывай. Что происходит?

- Ничего!

- Ты очень упростишь ситуацию, если мне не придется догадываться о том, что творится в твоей голове.

- Как будто тебя это волнует!

Ну, вот. Хоть какое-то проявление эмоций. Один маленький шажок вперед.

- Меня очень волнует все, что тебя касается, Дашка. Ты моя дочь. И я люблю тебя.

- Даже больше, чем своего хахаля?

Мерзкое слово, мерзкая ситуация… Дикая. И ведь я полагала, что была к ней готова, но… нет. Все равно, ее слова - будто кулаком под дых.

- Даша…

- И только не вешай мне лапшу, что ты не понимаешь, о чем я, – зашипела дочь, точь в точь, как моя свекровь. С теми же интонациями. Очевидно, я откладывала наш переезд слишком долго. Но ничего… Ничего. Еще не поздно все исправить…

- Как ты узнала?

- Да какая разница?! Ты опозорила меня! Ты… папку предала! Теперь нам кости моют все, кому не лень. Ставки делают…

Так-так… Ну, похоже, от внимания местных бездельников не укралось и что меня домой подвозили, и что я не спешила выходить из машины.

- А ставки-то на что?

- На то, уйдешь ли ты к богатому!

Пальцы немного подрагивали, когда я провела по лицу. Выигрывая пару секунд на то, чтобы обмозговать все. И упорядочить чувства. Врать Дашке, юлить и выкручиваться – смысла не было. Ложь она за версту учуяла бы. Значит, нужно правду… А правду, как? Когда у нее опыта в жизни нет, когда все только в черно-белом цвете видится?! И я уже априори – враг.

- Уйду, Даш. Уйду…

Она не ожидала такого ответа. Выпучила глаза и уставилась на меня, как на восьмое чудо света.

- Но не к богатому. Дело вообще не в нем. Я уйду от твоего отца, Даша. Тебе сейчас это сложно представить, но так бывает… Очень часто бывает во взрослой жизни, когда отношения исчерпывают себя. А чувства умирают. Я больше не могу притворяться, что меня все устраивает. Что у нас все хорошо… Когда мне плохо! Когда мне ужасно плохо. И ни поддержки я не чувствую, ни тепла. Иду домой – а мне не хочется, Дашка… Я шестнадцать лет упреки слушала, и угодить пыталась. Шестнадцать лет закрывала глаза на то, что меня ни во что не ставят. Что на мне ездят, и мной манипулируют. Но дальше я так не могу. Я понимаю, тебе тяжело сейчас. И многое непонятно… Но я очень рассчитываю на твое понимание… Через пару лет ты поступишь в институт, и все… у тебя начнется новая, взрослая жизнь. А я останусь одна.

- У тебя папа есть!

- Даша… одинокой можно быть и в толпе. А я одна уже очень долго.

- Значит, ты уже все решила?

- Да… Сегодня я поговорю с твоим отцом. Что бы ты обо мне ни думала, обманывать его я не собираюсь. Кстати, ты не в курсе, где он?

- На работе! А ты… ты уходи! Разводись! Но не думай, что я с тобой пойду! Я с папой останусь, поняла?!

Дашка вскочила с кровати и застыла напротив меня, сжимая и разжимая кулаки. Полоснуло болью. Я кивнула. Склонила голову, хотя, конечно, старалась держаться.

- Это тебе решать.

Перед глазами плыло. Я вышла из комнаты. Наткнулась на свекровь. Скорее всего, та подслушивала. Но мне уже на это было плевать. Я обошла ее по дуге и спряталась за дверями ванной. После самолета хотелось вымыться. Или дело в другом? Я сделала воду погорячей и долго-долго лежала в ванне. А потом услышала, как звонит телефон. Выбралась. Быстро натянула халат, судорожно соображая, где я могла его оставить. В комнату Дашки я ворвалась тогда, когда она уже что-то там набирала.

- Отдай! – велела я.

- Не отдам!

- Отдай немедленно! Что ты делаешь?!

Немыслимо! Но мне пришлось бороться с собственной дочерью! Я потянулась за своим айфоном – она отскочила. Высокая уже… Выше меня. Мне почти удалось дотянуться. Но она извернулась и оттолкнула меня. Я не была к этому готова совершенно. Нога подвернулась, и я стала заваливаться назад. Дальше удар головой – и темнота.

Когда пришла в себя – не знаю. В палате не было окон. Собственно, я даже не сразу поняла, что это палата. Дернулась. В панике стала осматриваться. Боль в голове была просто ужасной. А память вообще не желала подчиняться. На то, чтобы вспомнить, какого черта случилось – ушла не одна минута. От напряжения на висках выступил пот. А потом меня вырвало прямо на пол…

В этот момент в палату кто-то вошел. Поднялся шум. Мне что-то вкололи, и я вновь провалилась в беспамятство. Когда очнулась в следующий раз, у постели сидел Вадик.