— О Жорике своем, — смеется он. — Мелкий же совсем. Ты ему сейчас больше нужна, чем мне. Побудь еще немного, и отпущу.

И я заплакала. Не от горя или страха, как часто бывало в последнее время в моей жизни, а от осознания, насколько хорошо. Здесь. Сейчас. С ним…

Мы еще говорили о чем-то, Даня переживал, успокаивал — решил, глупый, что я боюсь чего-то. Угрожал всех обидчиков найти, всем надавать… Потом мучился — рука раненная заныла.

Не вояка он у меня, не бандит из девяностых, слава богу.

Родной, любимый и сильный волей. Я ведь помнила еще, как его ломали совсем недавно друзья и бывшие коллеги, только у них ничего не получилось. И не получится никогда.

Потому что если у него будут кончаться силы, буду делиться своими.

Я не говорила этого ему, только смотрела, гладила руку, отвечала на поцелуи. И молчала. Не могла подобрать нужных слов.

И вот теперь, стоя у больницы в его ожидании, поняла, что сказать нужно.

Непременно. Именно сегодня, в новогоднюю ночь, под бой курантов, когда случаются самые волшебные вещи… — заждалась, Алиска? — он подкрался сзади, обнял здоровой рукой, чмокнул в холодную щеку. — Ну, поехали?

— Да, только сначала в гипермаркет. Что-то я еще приготовить успею. И не кривись.

Не хочу сидеть за пустым столом. Говорят, как год встретишь, так его и проведешь.

— Я найду ресторан, — он достал телефон. — Просто надо надавить немного…

— Еще чего не хватало, — отняв телефон, покачала перед ним указательным пальцем. — Нет уж, едем готовить. У нас ведь еще Жорик. Не забыл’? И еловую ветку нужно найти…

Указаний от меня поступило множество. Я и сама не поняла, как вошла в кураж.

Данила стонал, закатывал глаза, но выполнял мою волю. Нам так повезло, что даже елку успели купить за сущие гроши. вернее, я назвала это везением, а Ворошилов бурчал какие-то гадости, пока не закрыла ему рот… поцелуем. Тут он сразу сдулся‚ стал паинькой и даже предложил заехать отдельно за гирляндами.

А дома они встретились.

Даня и его обглоданные до неузнаваемости тапки. Жорик вышел чуть позже, на запах колбасы.

Ворошилов начал ему что-то строго выговаривать, но пес протрусил мимо и сел передо мной в ожидании вкусняшек.

— Так, ну хозяина он, кажется, уже выбрал, — проговорил Ворошилов, поднимаясь с корточек и сурово глядя на меня.

Сердце затрепетало. Неужели выгонит?

— Он еще совсем малыш, — заступилась я за малыша.

— Да, и поэтому его еще можно переучить, — внезапно усмехнулся Даня. Взяв со стола купленную специально для обжорика косточку, покачал ею в воздухе: — Смотри, что тебе дядя купил! Такая вкуснятина… М-м-м… Поделиться с тобой, а?

И Жорик меня забыл, повернувшись к бывшей любимице задом.

— Коварство мужчин не имеет границ, — сокрушалась я, не в силах спрятать улыбку.

Потом была готовка и призрачная надежда на помощь от Данилы. Он суетился вокруг, пытался быть полезным и необходимым, но больше мешал. Пришлось отправить его за “жизненно необходимым” ванилином. Срочно. Сейчас.

К моему счастью, не было Дани больше часа, а вернувшись он больше ко мне особенно не приставал с помощью. Сам развесип гирлянды, вывел во двор Жорика и подтащил стол к дивану. Все это с задумчивым видом и редкими косыми взглядами в мою сторону.

Видно, понял, что я не просто так его спровадила. Потому и ваниль не купил…

Ближе к одиннадцати мы наконец сели за стол, за который было бы не стыдно пригласить гостей. Вышло все просто, но вкусно и красиво оформлено. Давно я так не старалась ни для кого.

Быстро приняв душ, даже сделала на голове подобие прически и надела купленное без примерки платье. Сидело оно на удивление неплохо, а уж судя по голодным глазам Ворошилова, и вовсе идеально.

Даня предложил проводить старый год, открыл шампанское, наполнил бокалы и озадачил:

— Сейчас я скажу, а ты, если захочешь, снова промолчишь. Но времени на ответ дам тебе только до конца две тысячи восемнадцатого года, — заявил он. — Как скажешь, так и будет. И любой ответ я приму.

Биение сердца участилось вдвое, а в горле пересохло. Хотелось выпить залпом бокал с шампанским, но руки дрожали, и я сцепила их вместе. Опустив взгляд, смотрела на спящего Жорика и ждала, уже подозревая, что услышу.

— Алиса…

Он позвал меня так тихо и нежно… никто никогда так не произносил моего имени.

Я подняла глаза.

— Привет, — улыбнулся. — Не прячься. Хорошо? Что бы ни было… Просто будь собой и ответь правду. кивнула, чувствуя небывалую легкость. Будто вот-вот смогу взлететь, как бывало в детстве, во сне…

— Я люблю тебя. — Он развел руки в стороны, пожал плечами. — Я твой весь. Без остатка. Вот такой. Вломившийся в твой дом среди холодной зимы злодей.

Брошенный всеми. Без гроша в кармане, без надежды. Ты меня исцелила.

Напомнила, что есть на свете то, ради чего стоит жить несмотря ни на что и во что бы то ни стало. Это то чувство, что ты во мне поселила. Смотрю на тебя и понимаю, что не могу, не хочу отводить взгляда. Что ни с кем больше не было так хорошо, да и не будет. Понимаешь? Но нет сил быть так близко и не понимать, нужен ли я тебе. Алиса… я тебе нужен? Ты станешь моей женой?

Он сунул руку в карман, вынул маленькую бархатную коробочку и, открыв ее, положил к себе на вытянутую ладонь.

Там было кольцо. Белое, с большим сияющим камешком. — очень красивое, — шепнула я, понимая, что по щекам бегут слезы.

— Ты что? — Данила отбросил коробочку на диван, бросился ко мне, обнял. — Не хочешь — так и скажи! Только без слез. Я же не давлю. Приму любое решение, ну?

Алиска? Ну не нужен тебе такой, так и…

— Дурак ты, — всхлипнула я, поднимая глаза, встречаясь с ним взглядом. Подняла руки, обвила шею, прижалась плотнее и шепнула, встав на носочки: — Нужен. Еще как нужен! Насовсем. Чтобы каждый день, как ты сказал… Даня…

Полгода спустя.

Иногда мне кажется, что жизнь представляет из себя затейливую трассу с участками разных уровней сложности, а люди на ней — автомобили. Разных марок, моделей и с разной комплектацией авто.

И я словно всю свою предыдущую жизнь то ехала по скользким дорогам зимней Сибири, где можно было вылететь в кювет в любой момент, то пыталась удержаться на узком горном серпантине и не свалиться в пропасть.

В общем, не жизнь, а сплошные испытания.

Но время шло, дорожка вела вперед, и на каком-то этапе мне встретился Данила.

После этого момента жизнь свернула в сторону средней полосы, с каждым днем все ближе приближаясь к югу.