– Уже нет, – без особой радости в голосе откликнулся я. – Коль, сегодня суббота. Ты чего не отдыхаешь?

– Работу работаю, – охотно ответил мне оперативник и вдруг заорал так, что у меня аж в ушах зазвенело: – Аникушка, куда? Оставь колбасу, говорю! Не имеешь права! Не хочу я твои сушки есть!

– Ты там с кем общаешься? – чуть опешил я.

– Да наш домовой за ЗОЖ топит, – пояснил Николай. – Чуть зазеваешься, и он вредную, но вкусную еду уже куда-то спрятал, а вместо нее тебе сушек приволок. Причем таких, которые еще во времена царя Николая были изготовлены, и не факт, что Второго. Я вот на тебя отвлекся, так он у меня сейчас полкольца краковской колбасы подрезал. Завтрак мой законный, на кровные деньги купленный!

– Ну, это нормально, – успокоил его я. – Мой слуга не лучше. С той, правда, разницей, что ваш еду прячет, а мой ее жрет как не в себя. Вроде только-только холодильник загрузил по самое не хочу, открываешь его через день, чтобы по кайфу кишкануться, а там пустота, одна петрушка лежит.

– Напраслину на меня взводишь, хозяин, – обидчиво проныл Родька. – Не было такого. Просто снедь нынче не та стала, что раньше, подолгу не храниться. Обернуться не успеешь, а она уже подванивать начала. Что остается делать? Только есть. Не выбрасывать же? И грех это, и деньги за нее плачены.

– Великомученики мы, – сообщил мне тем временем Нифонтов. – Не скажу, что нас пора канонизировать, но в целом поднять эту тему со временем будет можно.

– Так что случилось? – решил не длить я дискуссию о домовых, еде и причислении нас к лику святых. – Чего звонишь?

– Появилась кое-какая информация по вчерашнему фигуранту. Тому, который при жизни любил пить вино и есть сациви. Знаешь, все оказалось не так и сложно. Я бы сказал, даже где-то просто.

– Так рассказывай! – потребовал я.

– А давай начнем с тебя? – предложил мне Николай. – Например, мне очень интересно знать, что вы вчера с Калининым на пару учудили?

– Ничего особенного. Привели к финишу призрак Рагулина, того, который бывший чиновник. Кстати, можешь его из списка вычеркнуть.

– И опять молчком, – с почти искренней грустью в голосе произнес сотрудник отдела. – Ну вот как с тобой сотрудничать?

– Да никак, – ответил ему я. – Собственно, о каком сотрудничестве вообще может идти речь? С чего бы? Просто сейчас вышло так, что наши цели совпали, но и только. Как добьем оставшихся призраков, а также их идейного вдохновителя, так и разбежимся в разные стороны – ты в свою, я в свою.

– Боюсь, Саш, эти мечты так и останутся мечтами, – рассмеялся Николай.

– Да ладно.

– Брось ты. У тебя, приятель, есть умение находить на свою голову такие проблемы, что только диву даться можно. И, что примечательно, почти всегда эти проблемы попадают и в наше поле зрения. Более того, в зону интересов отдела. Так что ты особо не надейся на то, что нас судьба в разные стороны растащит. Это вряд ли. Повязаны мы одной веревочкой, прими это как данность.

– Не хочу.

– Не хоти, – разрешил Нифонтов. – Но все равно это так. Ну да ладно. Значит, бывший чиновник вышел из игры? Это хорошо. Что, сильно промутировал?

– Да ужас как, – подтвердил я. – В какой-то момент мне даже показалось, что он вообще из призрачного состояния вот-вот в материальное снова перейдет. Нет, такое случается, я и читал о подобном, и даже сам кое с чем сталкивался, но чтобы за такой короткий срок?

– А что Стасик? Много с тебя за помощь стряс?

– Некорректный вопрос, – осадил его я. – Наши с ним дела между нами останутся, непосредственно тебе подробности, думаю, ни к чему. Поверь, незаконного ничего он у меня не попросит, а если даже такое случится, то я ему откажу. Законы, и ваши, и остальные, я чту, как и все остальные ведьмаки. Такова наша жизненная установка – не переходить границы дозволенного, чтобы не создавать себе и роду проблемы.

– Поверь, все не так радужно, как ты говоришь, – посерьезнел голос Николая. – И ваш брат иногда такое устраивает, что ой-ой, я сам тому свидетель.

– В семье не без урода, – сказал я, подумав, что, скорее всего, оперативник имеет в виду моего несостоявшегося наставника Артема Сергеевича, которому в свое время крепко снесло крышу на теме силы и власти. Смертельно снесло. – Но в целом мы просто живем и не мешаем жить другим.

– Ладно, этот спор не имеет ни малейшего смысла, – примирительно заявил Нифонтов. – Разное и до нас происходило, и после нас будет случаться. Давай мы лучше с тобой сегодня пересечемся, обсудим, как дальше действовать станем с генацвале Чхирхавой. С ним тебе Калинин не поможет, тут наша поддержка понадобится. Ровнина придется подключать.

– Ты же сказал, что все просто? – не удержался от язвительного выпада я.

– Сказал. Так и есть. Но просто – это не значит раз, и все. Ну, когда, где?

– Не сегодня, – отказался я. – Завтра – пожалуйста. Но не сегодня.

– Саш, выходные есть формальность, особенно в твоем случае. Ты же безработный, тебе что вторник, что суббота – все едино.

– Дело не в этом, – я добавил в голос холода, давая понять собеседнику, что не стоит столь активно на меня давить. – Дела у меня есть. Личные.

– Ладно тебе… – начал было Николай, но тут же осекся и уже другим тоном продолжил: – Ну, нет так нет. Можно и завтра повидаться. Ты тогда звони, как время будет.

Интересно, это ему кто-то знак подал, чтобы он перестал настырничать, или он сам решил, что палку перегнул? А может, вспомнил, что сегодня для ведьмаков день непростой? Опять же, у них там Афоня живет, он-то точно знает, что нынче за ночь предстоит.

А еще ему не нравится, что я все сильнее схожусь со Стасом, это прямо очень заметно. Как бы Калинину наше приятельство боком в результате не вышло. Не скажу, чтобы Нифонтов совсем уж сволочью был, но кто его знает?

Впрочем, какая разница? Случись между ними внутренние дрязги, то меня они точно никак не коснутся. Да и не соврал я Нифонтову – как только я рассчитаюсь с висящим на мне долгом, то сразу же дистанцируюсь и от того и от другого. Тем более что и им это только на пользу пойдет.

Что же до сегодняшней ночи – врать не стану, не тянет меня особо на заповедную поляну. Нет, я буду очень рад повидать братов-ведьмаков, но вот только там не они одни будут присутствовать. Там еще и старейшины имеются, среди которых не последнее место занимает Евдоким, как выяснилось не так давно, давний неприятель моего предшественника и мой личный недоброжелатель. Одно это обстоятельство гасило праздничное предвкушение напрочь. Я ведь вообще человек неконфликтный, а ругаться с кем-то в такую ночь и вовсе глупость несусветная.

Но чую – придется. Гнуть себя, как березку, я никому не дам, ни Евдокиму, ни Прову, ни Евплу. Когда-то давно – да, промолчал бы, загнал обиду внутрь, рассудив, что ругань к хорошему не приведет, что это начальство, которому виднее, прав я или нет. И вообще, нервные клетки не восстанавливаются. Но эти времена прошли, мир вокруг меня другой, и я сам другим стал.