Никита отрицательно покачал головой.

— Нет, меня вообще очень трудно вывести из себя. Меня тренер по айкидо считает самым спокойным из всех людей, которых он знает, сам мне говорил! Мать считает, что я в отца пошел — он вообще флегматик, спокойный, как танк, никогда не злится и не суетится, все проблемы решает мирно. Вот и я такой же… А тут — как пелена на глазах, я вдруг понял, что, если не буду драться, произойдет что-то жуткое. И такая ненависть, какой я никогда в жизни не испытывал!

— Да, у меня так же было! — вступил в разговор Слава. — Мы вышли из корпуса — то ли из нашего, то ли со столовой, — и началось. Рядом никого не было, мы, не сговариваясь, отошли подальше от корпусов и стали драться. Я в тот момент ненавидел Никиту так, как никого еще не ненавидел! Я, конечно, не такой спокойный, как Ник, но и не буйный, драться не люблю и не умею особо. Мне вообще больше программирование интересно — ненавижу компьютерные игры вроде стрелялок, и боевики мне смотреть скучно, только в детстве нравилось! Но сейчас — фигня все это. А тогда словно крышу сорвало, хотелось бить, крушить и… убивать.

— Когда это прекратилось? — спросила я.

— Нас Марина и Регина разнимали сначала, а потом Леша с Егором помогали им, — пояснил Никита. — Только когда нас оттащили друг от друга, я вдруг будто проснулся. Очнулся — а рука в крови, во рту соленый привкус, и Слава рядом — с фингалом под глазом… Марина с Региной на нас орут, Егор с Лешей спрашивают, что случилось, а ни я, ни Слава ничего сказать не можем. Поняли, что надо что-то сказать, как-то оправдаться — вдруг решат, что мы с ума сошли! Ну, что-то выдумали для отмазки, я потом стал извиняться перед вожатыми, обещал, что такое больше не повторится… Вроде поверили, нас в медпункт отвели, там царапины обработали и к синякам лед приложили и мазью помазали. Прошло все через два дня — и фингалы, и царапины. Честно говоря, до сих пор не по себе — никогда такого раньше не было!

— Я думаю, драка между вами случилась не просто так, — заметила я. — Нам надо докопаться до причины, толкнувшей вас на рукоприкладство. Подобный инцидент произошел сегодня между двумя мальчиками из среднего отряда. И они, как и вы, не понимают, почему это случилось. Как и у вас, у них возникла необъяснимая агрессия друг к другу, хотя эти ребята были между собой дружны. Объяснить это происшествие ни я, ни другие вожатые не можем. Скажите, было ли в лагере что-то странное? Может, вы замечали что-нибудь? Подумайте хорошо — возможно, вы слышали ночью какие-то подозрительные звуки, или кто-то из взрослых говорил о чем-то непонятном? Боюсь, если мы сейчас во всем не разберемся, вспышки агрессии могут повториться, и не факт, что я или кто-то из старших окажется рядом…

— Я читал в одной книге про то, что в одной аномальной зоне люди сходили с ума, — заявил Слава. — Они сначала начинали паниковать, потом видели всякие галлюцинации, а в итоге умирали. Может, и в лагере такая аномальная зона? А что, там, в той книге, говорилось про пары ядовитых газов, которые извергаются из земли. Они действуют на всех, кто оказывается в пределах зоны, и поэтому начинает происходить такая муть! Книга очень интересная, кстати!

— Так ты про фантастику говоришь, — осадил его Никита. — Это не то совсем, не подходит. Я тебе столько сюжетов книг могу рассказать — и про аномальные зоны, и про паранормальные явления, и про полтергейст… Здесь-то не книжка! А самый обычный лагерь! И если б тут были эти самые пары ядовитых газов, какой дурак стал бы здесь лагерь делать?

— А может, они и не знали, — возразил Слава. — Мало ли что бывает! И еще я фильм смотрел, там тоже подобное описывается! А, еще про перевал Дятлова — слышали ведь такое? Там ведь ничего не объясняется, неизвестно, что с людьми стало! А «Лесной» открылся совсем недавно, мы здесь первые, кто приехал на смену! Поэтому ничего и не известно!

— Аномальные зоны — вещь, конечно, серьезная, — заметила я. — Но опять же, мы не знаем, действительно ли здесь они есть. Ребята, а вам не мерещилось что-нибудь? Звуки, шорохи, шаги? Особенно по ночам?

— Я только иногда слышу, как вожатые ходят, — заявил Никита. — Больше ничего…

— А я как-то вообще белое что-то видел! — воскликнул вдруг Слава. — Правда, это то ли во сне было, то ли наяву — я не понял. Ночью проснулся в туалет, вышел — и вижу какое-то белое, как саван… ну, на мертвецах который! Только потом я вроде заснул, не помню, дошел я до туалета или нет, но проснулся в своей кровати и потом уже в туалет пошел…

— Да приснилось тебе все! — отмахнулся от приятеля Никита. — Ты же мне это рассказывал, я тебе тогда еще говорил, что ночью может все что угодно показаться! Нет, тут что-то другое…

— А кормят в столовой нормально? — Я резко сменила тему, как обычно это делаю, чтобы сбить собеседников с толку и с наибольшей вероятностью получить правдивый ответ.

— Ну да, нормально, — пожал плечами Никита. — Иногда слишком много в тарелку накладывают, даже я не съедаю, хотя я ем много. Но так вкусно, даже каши хорошо получаются!

— Мне тоже еда нравится, — закивал Слава. — Особенно здорово, что на завтрак сок дают и выпечку! Выпечка, в принципе, всегда на столе, а вот сок в прошлом лагере, где я отдыхал, не давали. Там только какао, компот и чай были. Ненавижу какао, все время кажется, что там молочные пенки плавают!

— Я какао люблю, если его готовить правильно, — заявил Никита. — В школьных столовых его слишком водой разводят, поэтому вкус напитка не чувствуется. А если водой поменьше разводить и молока чуть-чуть добавить — для цвета — получится очень здорово! Моя мама всегда хорошо какао делает, она готовить не любит, но это у нее просто как у профессионала получается!

— Что вы ели в столовой в тот день, когда подрались? — я подвела ребят к сути вопроса.

Оба мальчика задумались.

— Ой, да разве вспомнишь! — воскликнул Никита. — Тут же каждый день разные блюда подают! Иногда повторяются, конечно, но это записывать надо, чтоб точно сказать!

Слава тоже не помнил, что именно было на завтрак в тот злополучный день. В одном они сошлись: драка произошла в первой половине дня, до обеда.

По поводу