– Не спеши, Серег. Там будет еще одно небольшое дельце.

– Какое? Надо отжать еще что-нибудь?

– Нет. Потрись немного среди Дашиных знакомых и друзей. Узнай немного о личном…

Говорил и морщился от того, как неприятна эта просьба. Но! Поле от конкурентов нужно расчищать еще до того, как они вылезут на поверхность.

– Вот даже как… И что конкретно требуется? С какого места копать?

– Узнай, кто именно был вхож в их дом… И не собиралась ли она замуж еще за кого-то…

– Ого… Голову отворачивать? Или чуток пошатать, но на месте оставить?

– Не трогай его. Просто собери данные.

– Эх… Жаль…

– Сереж, если так сильно руки чешутся, могу тебя на месяц поставить куда-нибудь на пост… Поработаешь охранником в алкогольном супермаркете, где-нибудь в районах хрущовок… И руки почешешь, и пользу принесешь…

– Ладно. Я тебя понял, Славон. Жди подробный отчет по итогам. А имя подозреваемого есть? Чтобы время-то зря не тратить?

– Нет. Не успел выяснить.

И вряд ли мне Дарья когда-то его назовет. Из чистой вредности и упрямства, которых в ней предостаточно. На троих, наверное, хватит, не меньше.

Серега попрощался, напоследок скинув сканы бумаг. Наверное, чтобы я с ними спал спокойнее и не переживал.

А у меня опять проснулся зуд в пальцах и желание что-то делать. Куда-нибудь идти. Например, к Даше. Сам факт, что она спит в моей комнате, но без меня, никак не давал покоя.

Масса непринятых звонков… Как поставил утром трубку на беззвучный, так и не включил ее. И старательно не заглядывал в список пропущенных, а они уже исчислялись десятками.

Что ж. Если энергию некуда тратить – займись работой. Авось, пройдет желание что-то поломать и испортить.

Оторвал глаза от ноута и телефона, когда за окном стемнело. Чугунная голова, плывущее зрение, затекшая шея… Вот уж я увлекся, так увлекся.

И Даша ведь ни разу не отвлекла! Ни шорохом, ни скрипом, ни голосом… Неужели устроила забастовку в моей спальне? Могла бы и выйти, хотя бы на секунду!

Она там жива, интересно? И почему такая тишина?

Обещал себе, что ни на шаг не подойду к этой двери без разрешения. Просто из принципа. И чтобы не накалять обстановку.

Даша и так на пределе, зачем еще давить и вынуждать к побегу с моей территории? Незачем.

Думал об этом, а ноги сами несли к спальне.

Ну, да. Все, как положено: я места себе не нахожу, переживаю… Не случилось ли что с ней… Не наложила ли руки на себя…

А она дрыхнет, понимаешь ли. Успела переодеться в мою пижаму, волосы влажные… Значит, умудрилась пробраться в ванную комнату, пока я решал вопросы по почте и телефону…

Из-под одеяла торчит лишь нос и кудрявая макушка… А, нет. Еще одна нежная, узкая ступня с хорошенькими пальчиками… Не выдержал – потянул за край, рискуя разбудить ее, но все равно – накрыл. Даша лишь вздохнула, покрепче стиснула подушку… Не проснулась.

Какая милая, уютная картина… Так и тянула улечься рядом, вытянуться, прикрыть глаза и тоже отрубиться. Две бессонные ночи – то еще испытание. И даже внеплановый выходной не очень помог: мы же так и не смогли отдохнуть нормально, занимались другими вещами. Увлекательными и утомительными.

А теперь мне нужно тащиться в другую комнату, расстилать там постель… Искать плед и подушку, которые уже сотня лет, как были спрятаны в дальние ящики…

Теплая сонная Даша развращала одним только видом. Не смог себя победить ( хотя и не боролся толком). Плюхнулся рядом.

Еле слышное сопение начало убаюкивать лучше всякой колыбельной.

Руки не слушались. Ноги тоже. Как будто не мои конечности, а чужие. Почему-то сразу потянулись к девушке. Я противился. Запрещал им! Готов был даже сам себя бить! Только нечем оказалось…

Пара легких движений – и Даша уткнулась носом в мое плечо, сама прижалась, закинула ногу на мое бедро, потерлась, как ласковая кошка…

Возбудила и взбудоражила все в организме, что только способно возбудиться и восстать. И затихла. Это она во сне прижималась… Дразнила, сама того не зная!

Вот так, моя хорошая! Тело-то лучше знает, чему ты рада, чего желаешь, и кого считаешь родным… Жаль только, что вслух тебе такого не скажешь – прилетит по башке, а потом сбежишь. Придется терпеть и маяться, в надежде успокоиться и отрубиться…

Во сне рука привычно потянулась за теплом и мягкостью, чтобы подгрести к себе, прижать плотнее… А наткнулась на пустоту и холодную простыню.

Тут же подкинуло на постели. В комнате темно. Холодно. И одиноко. Дашу не слышно, не видно, не заметно. Остался лишь запах, знакомо дурманящий и щекочущий обоняние.

Через пару секунд возникло ощущение чего-то совсем неладного: и запах новый, очень подозрительный, и какие-то странные звуки…

Подорвался, как ужаленный, метнулся наружу, едва не вынес дверь по дороге…

Застыл в облегчении, не зная, что делать: плакать или смеяться.

Вся кухня затянута дымом и запахом гари. А над столом, обнимая какую-то кастрюлю, безутешно рыдает Дарья. Ужас. К такому меня жизнь не готовила…

– Даша. Что у тебя стряслось? – Включил на полную мощность вытяжку, распахнул окно, разгоняя полотенцем дымную завесу. Плита была выключена, слава Богу. И на ней ничего не пылало.

Остальное – мелочи. Главное, теперь с Дашей разобраться.

– Я сожгла овсянку. Вот. – Она гневно толкнула в мою сторону кастрюльку. Ее содержимое смотрелось ужасно, а воняло просто отвратительно.

– Я вижу. И это все? – Присел с ней рядом, тронул за плечо… Даша в ответ разразилась еще более горькими рыданиями.

– А этого мало? Я! Не могу! Сварить! Самую банальную кашу! – После каждого слова она всхлипывала и шмыгала носом. Веселила нещадно.

Но если даже улыбнешься в ответ – все. Убьет на месте, не иначе. Или расчленит, а потом убьет.

– Ну, Даш… Бывает. Это разве повод плакать?

– Я готовить не умею, Слава! Вообще! Разучилась!

– Так я же не требую от тебя готовить, Дашуль. Что за проблема? Наймем домработницу. Или будем покупать готовое, в конце концов…

– А как я буду Вову кормить, не скажешь?

Подгорелые, отвратительные комки из кастрюли могли вот-вот полететь мне на голову. Отнял ее у Даши, от греха подальше. Убрал в раковину.

В это время искал ответ на вопрос: «И что? Мне теперь еще и к Вовке ревновать придется?!»

– У Вовки есть бабушка, Даш. И она много лет справлялась с вопросами завтраков, ужинов и обедов. Парень не голодал, насколько я знаю.

Залил кастрюлю водой, не зная, спасет ли ее этот