Меган дремала этажом ниже, уткнувшись в сложенные на столе руки. При звуке шагов она приподняла голову, продемонстрировав красное пятно на лбу, и вяло махнула ручкой. Меченые спали и тут, правда, в приличествующих местах – трое на кровати, двое в широких креслах.

С кухни доносилась русско-китайская перебранка. Евгения Марковна уговаривала шестилетнего Сяо скушать еще ложечку. Как истинная жительница Дальнего Востока основы китайского она знала, поэтому отбиться, ссылаясь на языковой барьер, у Сяо не получалось. Впрочем, у него не оставалось шансов при любых раскладах. Сытно позавтракать малыш был обречен.

На веранде уже знакомые мне вампиры-близнецы играли в покер. В духе добрых советских традиций вместо фишек перед кровососами лежали горки спичек. На моих глазах Первый пошел ва-банк с парой дам и удвоился, переехав Второго с парой тузов. Жизнь била ключом. И не скажешь, что мы на секретной вилле спасаемся от неизвестных магов, режущих Инквизиторов, как котят.

Я прошел по ленточке горячего, но еще не раскаленного песка. Безо всякого удовольствия окунулся в море. Теплая вода не придавала бодрости. С другой стороны, поговаривают – морские купания полезны для нервов, а нервы мне за последнее время потрепали изрядно.

Я проплыл добрый километр, пытаясь понять, как далеко простирается выставленный Инквизиторами барьер. Однако легкое давление, пробивающееся даже сквозь ауру амулета, и не думало слабеть. Джованни поработал на совесть, подобраться с моря будет ничуть не проще, чем по земле. Я развернулся и погреб назад. Когда до берега оставалось совсем немного, притормозил и несколько минут разглядывал виллу. Имелась в ней какая-то дисгармония. Каждый элемент выполнен безупречно, однако вместе они словно бы не до конца сочетались.

С минуту я размышлял о том, что старый лис Джованни теряет хватку, а потом догадался взглянуть на виллу сквозь Сумрак. И усмехнулся. Нет, пожалуй, Инквизитора рано списывать со счетов. Джованни не изменил себе и нанял кого-то из старых мастеров. Не представляю, сколько сил и времени ушло на то, чтобы согласовать архитектурные и магические особенности, но результатом создатель мог гордиться.

Я даже почувствовал легкую зависть к чужому и в общем-то абсолютно не нужному мне трехэтажному строению. С тонкими точеными башенками, развернувшимися в Сумраке массивными каменными конструкциями. С невнятными статуэтками искусственных птиц, что превратились в задумчивых горгулий. Фасад здания тоже преобразился и теперь куда больше походил на миниатюрный средневековый замок, нежели на созданный для увеселений летний дом.

Интересно. Потратить столько усилий – и ради чего? Как много Иных сможет увидеть авторский замысел? Десять? Двадцать?

Джованни, наверное, все равно, он строил дом для себя. Таким, каким хотел его видеть. Обилие зрителей и их оценка его не интересовали… Или интересовали? Мне вдруг пришла в голову мысль, что, возможно, единственная причина, по которой я получил приглашение и амулет в придачу, – сумеречные изыски неизвестного архитектора.

Если подумать, с Джованни станется. Использовать служебное положение лишь для того, чтобы продемонстрировать безупречный вкус, – в его духе.

Надо будет польстить старику, выдать при случае комплимент. Главное, выбрать подходящий момент и не переборщить с приправами. Джованни, как и всякая творческая личность, иногда мнителен до безобразия. Комплиментов одновременно ждет и боится. Как бы не просочился сквозь белый соус восхвалений червь неискренности. Как бы восторженный поклонник не оказался на поверку коварным льстецом, желающим снискать расположение Инквизитора.

Выбравшись на берег, я с некоторым усилием сотворил простенькое заклинание, высушившее шорты, и тут же заработал внимательный взгляд вампира. Выходит, защита виллы не только подавляла чужеродную магию, но и сигнализировала охране о ее применении. Неплохо. Учитывая, что я ничего не почувствовал.

Джованни в безупречно белом костюме ждал меня на веранде.

– Доплыл? – поинтересовался он, с кряхтением выбираясь из плетеного кресла и смахивая невидимую пылинку. Разумеется, на брюках не осталось ни морщинки.

– А ты не знаешь? Я думал, ты наблюдал за моим путешествием в бинокль.

Веки Инквизитора едва заметно дрогнули, и он чуть поспешнее, чем подобало, сбежал с крыльца.

* * *

До городка мы добрались минут за сорок. Джованни вел машину неторопливо, вежливо пропуская всех, кто спешил по делам. Автомобиль у него был новенький, с открытым верхом, низкой посадкой и окрасом цвета яичного желтка. Я не склонен к лихачеству, но полагаю, ползти на таком по шоссе – настоящее кощунство.

Впрочем, в этом вопросе Джованни для меня оставался загадкой. Во времена молодости у нас случались безумные гонки, когда на финише скакуны падали замертво, и вальяжные верховые прогулки, во время которых мне до зубовного скрежета хотелось хлестнуть лошадь Инквизитора по крупу. Но коль скоро обстоятельства не диктовали темп, предугадать выбор Джованни не мог никто. Полагаю, случись поездка чуть раньше или чуть позже, мы бы покрыли расстояние вдвое быстрее.

Попетляв по улочкам пару минут, Джованни остановился. В нос ударил запах свежей рыбы.

– Лучший в городе тунец, – объявил Инквизитор. – Я лично обучил мальчика, как выбрать товар.

– Не жалко багажник? – Перевозить контейнеры с тунцом в утробе красавицы представлялось не меньшим кощунством, чем волочиться по трассе на скорости шестьдесят километров в час.

Джованни посмотрел на меня с недоумением.

– А что ему будет? Я ж не бадью для меченых покупаю, а заготовку под скромный ужин для нас с тобой. Ну, может, Ромуальдо присоединится, вечером его смена.

Я пожал плечами, и Джованни нырнул в узкий переулок.

Мимо прогромыхал старенький пикап. Водитель разве что шею не свернул, разглядывая наш автомобиль.

А мне вдруг вспомнился рыжеволосый худенький парнишка с длинным тонким шрамом через всю щеку. Точно с таким же выражением лица он впился взглядом в черного как смоль скакуна Джованни. Только дело было в пригороде Парижа; лил дождь, мы едва не истекли кровью, до смерти вымотались и мечтали об одном – завалиться в постель и уснуть.

Забавно. Прошло несколько столетий, а мы по-прежнему ловим завистливые и восторженные взгляды любителей быстрой езды. Прогресс, о котором так любят говорить люди, изменил лишь форму объекта их вожделений, ничуть не затронув как суть страсти, так и способность держать ее в узде.

Как любят говорить молодые Темные – это наши клиенты. Только они пока не понимают, что такие люди столь же далеки от нас, как и от Светлых. Пустые, наполненные страстями оболочки. Жалкие и бессмысленные.

Навстречу пикапу выкатилось очередное ведро на колесах. С поцарапанной голубой шкурой и круглыми зенками фар. Бедолаги. В Риме хотя бы внешний лоск, а здесь, в Сардинии, на машины жалко смотреть. Будь моя воля, восемь из десяти местных самодвижущихся колясок отправились бы в утиль. Но итальянцы как-то ездят, латают, пытаются продержать дряхлые механизмы на ходу лишние пару лет, прежде чем сменят на очередную, чуть более пристойную рухлядь. Бедная страна с богатым прошлым…