Она приблизилась неслышно, как привидение, на меня в упор взглянули ее огромные и чуть удлиненные к вискам глазищи, открыв дивную и яркую синеву, что просто немыслима в природе.

— Ричэль, — произнес я. — Как вы, эльфы, умеете…

— Ваше высочество…

— Конт Астральмэль, — напомнил я.

— Это в другом месте конт, — ответила она тихо. — Может быть, где-то вы еще кто-то… вы такой… но здесь вы принц и верховный сюзерен огромной армии.

Я с удовольствием смотрел в ее ясные глаза, огромные и чуть навыкате, они настолько прекрасны, что даже забываешь про изысканные и безукоризненные линии точеного лица с нежнейшей кожей, про крупные вздутые губы с сильно приподнятой верхней, это так эротично…

— Как Клемент?

Она вопрос поняла правильно, на миг чуточку стыдливо закрыла глаза, я снова залюбовался дивным зрелищем, когда веки, как капюшоны, медленно прячут синеву, а длинные густые и загнутые на кончиках ресницы опускаются и опускаются, пока не ложатся на высокие аристократические скулы.

Распахнула глаза она резко, я охнул и едва не ухватился за сердце, настолько стремителен переход от полного покоя к ликующей радости, когда она устремила взгляд крупных прекрасных глаз на мое лицо.

— Вы знаете, ваше высочество…

— Мне показалось, — сказал я тихонько, — он счастлив. А как насчет тебя?

— Я более чем счастлива, — ответила она шепотом. — Ваше высочество, я услышала зов.

— Какой? — спросил я.

Она не сводила с меня взгляда, мне почудилась в нем некая печаль, но ответила почтительно:

— Вам надлежит продолжить дежурство в покоях Ее Величества королевы Синтифаэль…

— …рожденной из Света и Солнца, — досказал я, потому что эльфы в торжественных случаях растягивают слова невыносимо медленно, будто тянут из клопа резину. — Ладно, я ж не отказываюсь от этой чести… А это правда честь или наказание?.. А то я в прошлый раз не все до самого конца понял.

— Не все?

Я признался:

— Вообще-то ничего понял, хотя я вообще-то сообразительный эльф.

— Это не просто честь, — заверила она, — это великая честь!.. Даже эльфам за всю жизнь выпадает не больше двух-трех раз.

— Я вообще счастливчик, — сказал я мрачно. — Когда?

— Сегодня же, — ответила она. — Лучше немедленно.

Я охнул.

— Немедленно? Ну да, счастливчик — это разок исполнивший обязанность счастливого. А в остальное время… гм… Хорошо, Ричэль, я так люблю исполнять долг, что даже и не знаю как!.. Жаль, нельзя отложить хотя бы на несколько лет… Лучше — десятков лет. А точно нельзя?

Она покачала головой.

— Никак, ваше высочество.

— А если кому-то, есть же такие чудаки, очень хочется? Я мог бы с таким поменяться правом на очередь ближе к началу.

Она произнесла с глубоким сочувствием и пониманием:

— Тоже нельзя, ваше высочество. Как конт, я уверена, вы все прекрасно понимаете.

— Я и как паладин, — возразил я, — прекрасно понимаю! Только вот не удается быть паладином круглые сутки.

— А вот эльфы могут…

— Эльфы пошли не от преступной связи нашей праматери Евы, — возразил я, — с подлым и бесчестным Змеем! Да еще и распутным гадом, как же я чувствую это мерзкое наследие… У вас строгие нравы, никаким наследством не омраченные! Как я люблю строгие нравы…

— Мы их тоже любим, — произнесла она с достоинством. — Мы выжили благодаря им.

— Строгие нравы, — согласился я, — это все. Если вдруг каким чудом стану королем, тоже для всех введу строгие нравы.

— Для покоренных народов?

Я посмотрел на нее с удивлением.

— А разве не все народы… ну, ты поняла. Одни знают, что покорены, другие считают себя победителями… Хотя да, это уже тайные знания, доступные только нам, проклятым масонам. Если я появлюсь в ее удивительном дворце только к вечеру, это ничего?

— Лишь бы сегодня, — ответила она. — Ведь вам предстоит дежурить и завтра, и послезавтра…

Я охнул.

— Как? Я нужен здесь!

Она посмотрела с прищуром.

— Правда?

— В какой-то мере, — огрызнулся я. — А что, можно подумать, будто моя душа вообще лишняя на свете? Кому-то же я нужен?

— Даже большему числу, — ответила она загадочно, — чем вы думаете.

Вечер одновременно и тянулся, и несся галопом. К Синтифаэль скакну ближе к полуночи, раз уж надо именно сегодня, а пока спешно, хоть и весьма запоздало, разбирался с особенностями местного правления, всяк король считает себя умнее других и обожает создавать неповторимые законы.

За полчаса до момента, когда собрался с духом отправляться для общения с эльфами, Зигфрид молча, следуя инструкциям, полученным ранее, пропустил ко мне Хреймдара. Тот поклонился, окинул быстрым взглядом окна, стены и двери.

Я поинтересовался:

— Враг не пройдет?

— И не проломится, — заверил он. — Ваше высочество, простите, что так неожиданно, я стараюсь не злоупотреблять…

— Ну-ну?

— У нас тут одна находка… Прямо во дворце. Не желаете взглянуть?

— Если не долго, — ответил я. — Я любопытный, но через полчаса должен быть далеко отсюда.

Он ответил с пониманием в голосе:

— Уже через полчаса? Конь и пес, конечно, останутся ждать здесь.

— Разумеется, — ответил я значительно. — Вы много понимаете, Хреймдар, но вслух это не стоит… И стены имеют ухи.

— Тогда поспешим?

В соседнем крыле нас встретил один из самых старательных алхимиков, старик в мантии темно-зеленого цвета, на плечах хвостатые звезды, грудь усеяна непонятными рунами, а еще множество звезд и полузнакомых символов покрывают халат до самого низу.

— Ваше высочество, — сказал он дребезжащим голосом, — это в подвалах…

— Где самое тайное из сокровищницы короля Леопольда, — пояснил Хреймдар.

Старик повел нас, закрывая дорогу широкополой шляпой с высоким колпаком, тоже усеянным золотыми звездами.

Стража попадается все чаще, я велел никого не пускать за нами, так прошли в подвал, сырой и темный. Сразу же вспыхнул факел, озарил недобрым багровым огнем длинное помещение с низким потолком.

Пламя не колыхнулось, когда проходили мимо; я остановился и нарочито махнул рукой прямо перед огнем. Та-а-ак, кто-то затратил немало сил и умений, чтобы создать магический образ факела, хотя проще бы простой светящийся элемент… правда, к тому времени уже могли о них забыть, а факелы стали высшим достижением цивилизации, недавно выбравшейся из пещер.