Я скучала. Не ощущала этого ни день назад, ни час, а сейчас поняла — скучала, дико. Чтобы не сорваться, запрещала себе вспоминать слишком часто. "Для него это была лишь мимолетная интрижка", — придумала себе объяснение. "Вас даже не видел никто вместе. Не было вас", — повторяла, когда от одиночества становилось совсем туго.

Теперь Дима был рядом. Прежний и неуловимо новый.

Мой взгляд блуждал по знакомому лицу, отмечая новые морщинки в уголках глаз и седину на висках. Годы портят большинство мужчин, но с Димой вышло все наоборот. Слегка заострившиеся черты делали лицо еще выразительнее, подчеркивали его редкую хищную харизму и заставляли мое сердце биться быстрее.

Не решаясь, еще что-то сказать, я наблюдала за ним с дочкой и ждала. Терпеливо ждала первого шага, ведь свой шанс на него уже упустила.

* * *

Дима

Жизнь умеет дать под дых, когда этого совсем не ждешь. Я ехал в эту квартиру с одной целью, а, переступив порог, остался с другой.

— Ты умеешь удивлять, птичка, — когда, отдав мне зайца, малышка ушла в другую комнату, я наконец поднялся с колен.

Вся ванильно-лирическая хрень, что была в голове до этого, выветрилась. Давно не ощущал себя таким идиотом, и вот, пожалуйста!

— Умоляю, выслушай меня вначале! — Лика наконец отмерла. — Очень прошу.

— Это само собой — откашлялся, — только можно вначале стакан воды?

Пока не перекинул девчонку… мать моей дочери через колено и ладонью не начал выбивать дурь, следовало хоть немного остыть.

— Да, конечно. Но если нужно что-то покрепче… — Лика оглянулась в сторону накрытого кухонного стола. — Есть вино.

Лучше бы она молчала. От сочетания "Накрытый стол, двое и мой ребенок" отнюдь не святое терпение рвануло ручку стоп-крана.

— Вино пусть дружок твой пьет, а мне воду.

Словно от пощечины, Лика отшатнулась, но смолчала. Лишь, когда у меня в руках оказался стакан с холодной водой тихо проговорила:

— Ты все не так понял.

Вот это уже было смешно.

— Я понял, что два года назад заделал тебе ребенка. Не котенка подарил и не икебану в горшке на память.

— Дима…

— Ты вообще в курсе, что дети — вопрос двоих? Или решила примкнуть к тупым курицам, которые "рожают для себя"?

Стакан воды нихрена не помог. Злость перла наружу и только то, что за стеной находилась моя дочь, заставляло держать себя в руках.

— Нет, — Лика обхватила себя руками. — Я собиралась все рассказать. Ты имел право знать.

— И что же помешало?

— Так получилось. Я пыталась с тобой связаться, а потом… — она задумалась, словно подбирая слова.

— Обиду вспомнила? — предложил вместо нее. — Раз из-за меня пострадал твой брат, то решила, что можно мариновать до бесконечности?

— Дима, пожалуйста, не нужно так. Давай, ты успокоишься, и я все расскажу.

Слова о спокойствии сработали, как красная тряпка на быка.

— Даже не представляешь, как "приятно" получать новости вот так, с задержкой в пару лет. Пардон, — я выставил вперед указательный палец. — Это благодаря тому, что я приехал, пару лет. А так, может, к пенсии бы узнал. В лучшем случае.

— Ты преувеличиваешь. Не делай из меня монстра.

— Насколько я помню, монстром у нас всегда был я. С самой первой встречи.

— Я звонила тебе несколько раз! — Лика сжала ладони в кулаки, словно драться со мной собралась.

— Звонила? — одним движением я резко обхватил ее за затылок и притянул к себе. — Ирония судьбы, я ехал посмотреть в единственные честные глаза, какие знал, а теперь вижу одну ложь.

— Я не лгу, — подбородок дрогнул.

— Конечно. Ты не умеешь. Помню, — я словно выгорел. За один миг. Даже злости не осталось. Лишь горечь.

— У меня была очень тяжелая беременность. Дима, клянусь тебе. Сил пробиваться через твою секретаршу, жену или охрану не было, а потом…

— Дай угадаю? А потом у тебя началась совсем другая жизнь. Рестораны, новый блог, свидания, — я перекрыл поток бреда. — Этот клоун был каким по счету? Тяжело, наверное, отбирать кандидатов на должность отца моему ребенку?

На бледных как бумага щеках гроздьями рябины проступила краснота.

— Слава просто знакомый. Ты не то подумал.

— Я думал о тебе очень хорошо. Черт, я ни об одной женщине так хорошо не думал.

Разжав руку, я отошел в сторону.

— Что ж… Похоже, ты уже сделал выводы, — отвернувшись, тихо проговорила Лика. — Чтобы я ни сказала, это не будет иметь никакого значения.

Нет. Дурой она не была точно. Хоть что-то осталось прежним.

— Два года, Лика! Два долбанных года. — Я устало потер глаза. — И я отец… Папашка, блин. Которого мало того, что не спросили, хочет ли он, быть отцом, так еще и в известность не поставили. Справедливо?

Боевая пташка сдалась окончательно. Даже на трассе, возле орущего от боли брата она не казалась такой жалкой. Влажные глаза, не мигая, наблюдали за чем-то в окне, а уголки побелевших губ, как у готовой расплакаться девчонки, смотрели вниз.

Ее так и хотелось встряхнуть. Заставить очнуться, наорать на меня, сказать хоть что-нибудь, что тянуло бы на маломальское оправдание. Бойкая девчонка, которая гордо выкатила мне обвинение в сливе отходов, уже б давно отбила все упреки. Ее не остановил бы даже нимб над головой. А эта…

Красивая, взрослая, наряженная в платье и туфли, чтобы выглядеть хорошо для другого мужчины… Эту я видел впервые. Не представлял, что с ней делать. Тем более, не знал, что делать с нашим общим ребенком.

— И что теперь? — Лика словно прочла мои мысли.

— Теперь… — от напряжения голова, готова была взорваться. Хотел бы я сам знать ответ на этот вопрос. Хоть намек!

По дороге сюда, я думал о жизни одного человека, себя. Сейчас же на плечи легла ответственность сразу за троих. Приплыл! В какие только позы судьба меня ни ставила, но сейчас впервые поставила раком. — Дай мне пару часов.

Пока из-за искушения махнуть шашкой я не наделал бед, нужно было хорошенько остыть. Побыть один на один с собой и, подключив фантазию, попытаться представить хоть один минимально болезненный для всех вариант развития событий.

— Да, конечно, — Лика сцепила руки за спиной. — Если хочешь, здесь недалеко есть кафе с детской комнатой. Можем встретиться там.