Вызывать лифт он не стал — незачем лишний раз шуметь в подъезде. Он тихо и быстро взбежал на нужный этаж, подошел к двери, достал из кармана связку ключей…

Но на всякий случай решил подстраховаться.

Вдруг в квартире кто-то есть? Конечно, он подгадал такое время, когда женщина на работе, а ее дочка в школе, но все же береженого Бог бережет…

Спрятав ключи в карман, он надавил на кнопку звонка.

Римма Петровна пошла медленнее: все равно дверь подъезда уже захлопнулась. Какой все же неприятный человек! Видел же, что она идет, видел, что она просит не закрывать, — и нарочно закрыл… бывают же такие люди!

Она дошла до двери, остановилась, отдышалась и принялась рыться в своей сумке.

Ключи, как всегда, куда-то запропастились, и ушло несколько минут, пока она их нашла…

Лиза закрыла дверь за матерью и тут же, как надоевшую маску, сбросила с лица страдальческое выражение.

Она проходила с таким измученным выражением все утро, чтобы мать не заставляла ее идти в школу. У нее были на сегодня совсем другие планы.

Лиза охала, стонала, закатывала глаза и повторяла, что у нее ужасно болит голова. Просто сил нет, до чего болит. До тошноты, до спазмов, до судорог.

Наконец мать махнула рукой и сказала, что она может не ходить в школу. В глубине души Лиза понимала, что матери на школу наплевать, как и на саму Лизу, что думает она только об одном — как бы подцепить обеспеченного мужика…

Но жизнь, к сожалению, устроена так, что всем приходится время от времени играть какие-то роли, выполнять какие-то правила, Лиза успела усвоить это к своим четырнадцати годам. Вот она и делала вид, что мается головной болью, а мать делала вид, что беспокоится о ее успеваемости…

Но теперь, слава богу, она ушла, и Лизе можно больше не придуриваться.

Она взяла телефон, набрала номер своей закадычной подружки Маринки и сказала:

— Подгребай! Мамаша отбыла!

Накануне они с Маринкой договорились выкрасить друг другу волосы. Очень круто, разноцветными перьями. Оранжевый цвет Лизе уже надоел, к тому же Верка Селезнева сказала, что Лиза с волосами такого цвета похожа на утку-мандаринку. У той как раз перышки на голове такие, а Лизка еще и ходит вперевалочку, как утка. Так что нужно срочно менять цвет волос. Мать, конечно, как всегда, будет шипеть, но сделать ничего уже не сможет. Ладно, пошипит и перестанет, не первый раз и не последний…

Лиза лениво потянулась и поплелась в свою комнату. И в это самое время зазвонил дверной звонок.

«Надо же, — подумала она, — как быстро Маринка добралась! Наверное, была где-то неподалеку…»

Лиза развернулась, подошла к двери и, ничего не спрашивая, открыла ее…

Но на пороге стояла вовсе не Маринка. На пороге стоял какой-то совершенно незнакомый мужик. Высокий, сутулый, мрачный мужик в куртке с капюшоном.

Причем у этого мужика было какое-то странное выражение лица — как будто он не ожидал увидеть Лизу. А ожидал увидеть кого-то совсем другого… или вообще никого.

— Вам чего надо? — неприветливо спросила Лиза и попыталась закрыть дверь.

Однако это не получилось: мужик успел вставить в приоткрытую дверь носок ботинка и проговорил каким-то неживым, механическим голосом:

— Полину. Мне. Полину. Надо.

Ну, ясно… какой-то очередной мамашин знакомый. Надо же, раньше у нее таких противных не было. Все-таки она выбирала мужиков поприличнее. Ведь главное для нее в мужике — чтобы у него были деньги, а этот явно не похож на обеспеченного…

— Нет ее, — неприязненно проговорила Лиза.

— А где. Она? — проговорил этот странный тип своим механическим голосом.

— Где она может быть? — проворчала Лиза и снова попыталась закрыть дверь. — На работе, само собой!

— Можно. Я ее. Подожду, — проскрипел неживой голос. И интонация была вовсе не вопросительная. Он не спрашивал у Лизы разрешения подождать мать в квартире — он просто ставил ее перед фактом. Как будто он здесь главный, как будто он здесь все решает. И начал понемногу протискиваться в прихожую.

— Вот еще! — фыркнула Лиза, пытаясь ему воспрепятствовать. — Конечно, нельзя! С какой это стати?

У нее промелькнула мысль, что скоро должна прийти Маринка, и будет ужасно неудобно, если она увидит здесь этого противного мужика. Что она подумает о Лизиной матери?

А с другой стороны, не все ли равно, что она о матери подумает? Важно, что вдвоем с Маринкой они уж как-нибудь сумеют выпроводить этого типа…

Или нет, не сумеют — вон он какой здоровый!

— Пошел вон, дядя! — пропыхтела Лиза, безуспешно пытаясь вытеснить мужика на лестницу.

— Я ее подожду, — отвечал тот равнодушно. — Мне. С нее. Деньги получить надо.

— Какие деньги? — опешила Лиза.

— Обыкновенные. Долг у нее. А я — коллектор.

— Кто? — Лиза не знала, кто такой коллектор. Она считала, что это — человек, который исправляет ошибки в книгах и журналах. Но не была в этом уверена.

— Долги взыскиваю! — пояснил тот и еще немного протиснулся в прихожую. — Долги. Отдавать надо. Вовремя. А она, Полина, деньги заняла, а отдавать не хочет.

— А я-то при чем? Она занимала, с ней и разбирайся!

— Я с ней разберусь. А ты пусти меня в квартиру. Я здесь подожду, пока она придет.

— Говорю — пошел вон! Коллектор ты или еще кто, хоть ассенизатор, а только я сейчас полицию вызову!

— Вызывай, — проговорил он все тем же неживым голосом. И ведь даже не запыхался, подонок!

Он посмотрел на нее в упор холодными бесцветными глазами — и у Лизы по коже побежали ледяные мурашки. И ноги стали вдруг такие слабые, что она едва не упала.

А этот жуткий мужик протискивался в прихожую все дальше и дальше, а потом полез в карман…

И тут за спиной у него раздался знакомый стук колес, и знакомый голос проговорил:

— Это что это тут происходит?

Лиза высунула голову и увидела за спиной у мерзкого мужика соседку Римму Петровну. Римма, как всегда, тяжело дышала и катила перед собой свою тележку.

И Лиза впервые в жизни ей обрадовалась!

— Римма Петровна! — крикнула Лиза через плечо мужика. — Вот приперся какой-то, в квартиру лезет…

То есть она только хотела крикнуть — но вместо крика у нее получился тоненький, едва слышный писк.

Однако Римма ее вполне расслышала. Или, может быть, без слов поняла, что здесь происходит.

— А ну, козел, проваливай отсюда сей же момент! — гаркнула она во всю мощь своих легких. — Проваливай, пока я Порфирия Петровича не позвала!

Мужчина в куртке с капюшоном оглянулся.