Элор… смутился, улыбнулся виновато:

– Да, но Лин занят, отец и Заран отправились в Озаран, а мне было так скучно, хотелось что-нибудь делать, поэтому я решил вернуться…

– И пообжиматься с потенциальной избранной брата.

– Неправда! Это случайность. Я просто… просто не знаю, как это получилось. – В отчаянии Элор взмахнул руками. – Сработали охранные чары, я пришёл, а она пытается украсть перо из моей коллекции, я хотел её чуть припугнуть, чтобы больше ничего у драконов не брала, ну и… слово за слово… как-то так само получилось.

Опять у меня возникло чувство, что я в пьесе об адюльтере. Наверное, все загулявшие мужчины выдают что-то подобное, но никогда не ожидала услышать столь нелепые оправдания от Элора.

– Элор, я понимаю, вкусы у вас с Арендаром могут совпадать, но ты подумай, стоит ли потакать своим пристрастиям в вашей ситуации. – Наклонившись, я вцепилась в подлокотники его кресла, заглядывала в глаза с расширившимися зрачками. – Ты сейчас не выдержишь бой, а у брата твоего последний отбор для подтверждения права на престол, и других наследников в вашей семье нет. Так что думай, Элор, головой думай, прежде чем вестись на красивое личико и приятный запах…

– Я не ведусь…

– …думай о том, что без головы можешь остаться, а голова – её потеря точно не стоит пары минут обжиманий даже с очень привлекательной девушкой…

– Халэнн, ты…

– …нет, я даже понимаю: стройная, красивая, необычная, перья твои, может, эротично тискает…

– …я не…

– …Но ты же Арендара любишь и драться с ним всерьёз вряд ли хочешь, так что в следующий раз уж сделай одолжение, умерь свой пыл и не заглядывайся на Валерию! – С ароматом корицы и раскалённого металла мешалось что-то чуждое, болезненное, напоминая об уязвимости Элора, пугая. – Меня как-то не радует перспектива носить перья к твоему склепу лишь потому, что тебе приглянулись зелёные глазки или губки или ножки или на что там у тебя встало!

– Хватит меня отчитывать, я не собираюсь приставать к Валерии!

– А мне показалось, что ты очень даже…

– Да я тебя люблю! – резанул меня его отчаянный вскрик.

Выпалив это, Элор застыл с широко распахнутыми глазами.

А я осознала, что наши лица близко, интимно близко.

Попятилась, не находя слов.

Вздохнув, Элор запрокинул голову на спинку кресла и предплечьем закрыл глаза от яркого света магических сфер:

– Прости, не следовало поднимать эту тему.

Во рту пересохло, я чувствовала себя странно, потеряно. Неловко. За вспышку эмоций – особенно. Хотя в определённой степени это и моё дело: Элор обещал мне помощь в мести Неспящим, а теперь глупо подставлялся. Некоторое моральное право осадить его у меня было, но…

Я не должна была так бурно реагировать. Да, Элор дорог мне – глупо это отрицать после стольких лет вместе. Но я не вправе устраивать ему выволочку, больше похожую на сцену ревности.

В принципе мне не следовало привязываться к нему.

И такое неконтролируемое проявление эмоций недостойно потомственного менталиста.

– Извини, – я одёрнула мундир, – не следовало тебя так ругать, я просто испугался, что тебя всё же убьют.

– Ну, да, меня эта перспектива, откровенно говоря, тоже не очень радует, – с горькой усмешкой подтвердил Элор. – Так что там надо было подписать?

Меня теплом накрыло чувство благодарности за то, что он закрыл опасную тему, не подтрунивая над моей эмоциональностью. И я взялась за папки, начала объяснять.

Но осталась какая-то заноза, что-то в этой ситуации смущало, дёргало меня. Понять, что именно, мешал оставшийся страх за Элора, отголосок отчаяния в его голосе, когда он сказал, что перспектива смерти его не радует. Меня она… пугала.

Я привязалась к Элору сильнее, чем следовало, и поняла это слишком поздно.

* * *

Требующие рассмотрения документы закончились, а напряжение осталось. Моя истерика и слова Элора пролегли между нами неглубокой, но ощутимой пропастью.

Покинув административное здание, мы бесшумно шагали по дорожке к своему основному дому на территории Академии и молчали. Молчание получалось тяжёлым. От него хотелось скрыться во тьме, до которой не доставал свет редких фонарей.

Я посмотрела на комплекс домов для знати и нарушила гнетущую тишину:

– Зачем принц Арендар затеял здесь строительство?

– Ему нужно было помещение с чистыми, не пропитанными защитной магией стенами. Проще новое построить, чем что-то из старых очищать.

– Зачем?

Элор медлил. Посмотрел на звёздное небо.

И я догадалась: это как-то связано с Валерией.

– Не важно, – отмахнулась я и тоже посмотрела на небо. – Но удивительно, что Дегон не отреагировал.

– Да, я тоже думал, что он наконец выползет из сокровищницы.

Ну уж нет, пусть лучше Дегон там сидит. Одного его выползания хватило.

Опять молчание.

Невольно я вспоминала признание Элора, его горячную искренность. Почему он именно это сказал? Решил, что я ревную к Валерии, или надеялся остановить меня неожиданной сменой темы? Или это был просто порыв?

И зачем я об этом думаю? Ну сказал и сказал, это ведь ничего не меняет. Я это и так знала, иначе не осмелилась бы требовать перо. Хотя получилось кстати: помогла Валерии – это, наверное, зачтётся мне в будущем, если возникнут споры с принцем Арендаром.

Элор первым свернул на дорожку к дому. Я невольно замедляла шаг: признание ещё тревожило меня, держало в напряжённом ожидании каких-нибудь действий. Поцелуя, например.

Оглянувшись, Элор грустно усмехнулся, словно понял мои опасения и поднялся по ступеням.

«Нельзя к нему привязываться. Нельзя. Он ведь может не выжить, – я шла за Элором, готовая, если понадобится, осадить его голосом. – В крайнем случае, прикажу ему не думать и об этом признании».

Едва Элор пересёк порог холла, под потолком вспыхнули магические сферы. Они осветили не только изящный интерьер в зелёной расцветке и мраморные статуи драконов, но и трёх сидящих на софе возле лестницы драконесс. Что-то в этот раз они быстро на примирение явились.

Одетые в платья разных оттенков серого с вышивками серебром Вейра, Диора и Сирин являли собой образец скромности. Эффект возникал не только из-за строгой одежды, но из-за покладистых выражений лиц и склонённых голов с уложенными в простые причёски волосами.

Остановившийся Элор оглядел их и тяжко вздохнул.

– Прости нас, – Вейра поднялась, за ней – Диора и Сирин.

– Мы были неправы, – продолжила Диора столь же искренне, а у Сирин голос задрожал:

– Нам очень, очень жаль, что всё так получилось. – В её светлых глазах блестели слёзы.