Дэмиена это был не просто бой, это была разрядка, способ выплеснуть травму, которая его мучила. Его потребность в физическом противостоянии, в выражении своего внутреннего хаоса находила во мне больше отклика, чем я хотел признать.

"Я не знала, что он умеет так драться", — сказала я.

Лиам небрежно прислонился к колонне, сигарета свисала с его губ. "Дэмиен бывает здесь каждый день", — сказал он. "Ты ведь знаешь, что случилось с его мачехой?" Его вопрос повис в воздухе, отягощенный невысказанным подтекстом.

При упоминании этого вопроса меня пробрал озноб. "В этом есть смысл, не так ли? Всегда стремится подлить масла в огонь", — пробормотала я, не сводя взгляда с Дэмьена.

Лиам выдохнул облако дыма, его глаза не отрывались от схватки. "Он ищет боль, хочет почувствовать ее, дать ей волю. Это его способ справиться с болью". Затем он повернулся ко мне, выражение его лица было серьезным. "А что насчет тебя, Адриан? Что ты ищешь?"

19

Сиенна

Я смотрела на свой телефон через несколько минут после того, как положила трубку Адриану. Я не была уверена, хочу ли я, чтобы он зазвонил снова, или затаила дыхание и молилась, чтобы этого не произошло.

Брук выхватила у меня телефон, выражение ее лица было непреклонным. "Мы не будем здесь хандрить", — заявила она, указывая на свою впечатляющую стереосистему, встроенную в комнату общежития. "Мы можем устроить танцевальную вечеринку, если захотим".

Минка танцевала в безразмерной рубашке, которая, как я была уверена, принадлежала Леви Кеннеди. Я наблюдала за ней, прикусив нижнюю губу, в голове у меня все крутилось после телефонного разговора с Адрианом. Я не знала, что делать и что чувствовать.

Брук задумчиво поджала губы. "Ты хочешь поговорить об этом?" — мягко спросила она.

Я прижала колени к груди, пытаясь найти хоть какое-то подобие комфорта в коконе, который я создала из собственного тела. Стены, украшенные яркими плакатами и гирляндами, были яркими и радостными, светились на меня. Я чувствовала себя не в своей тарелке, как унылый серый цвет в радуге.

Кресло-мешок Брук, еще один всплеск цвета, обнимало ее, пока она пристально смотрела на меня. Минка лежала, растянувшись на полу, и смотрела в потолок, словно отыскивая узоры в пустом пространстве. Все их внимание было приковано ко мне, и это одновременно успокаивало и пугало. Под тяжестью их взглядов мои слова казались тяжелее, значительнее.

"Я всегда была влюблена в Донована", — призналась я шепотом, выдавая горечь и смятение, бурлившие во мне. "Но сейчас… все это похоже на жестокую шутку. Ему ведь никогда не было до этого дела, правда? А Адриан… Я не понимаю, почему он вдруг стал так заинтересован, если только Донован не прав и это не из-за него". Мои мысли спутались в клубок сомнений и обид. Предательство Донована глубоко ранило меня, но внимание Адриана озадачило меня еще больше. Было ли это искренне или просто игра для него?

Минка и Брук обменялись взглядами.

Минка сидела на полу и говорила со всей серьезностью в голосе. "Но у Донована больше нет тебя", — мягко заметила она. "Ты поймала его на измене, верно? Так что, технически, ты не с ним. Почему Адриан до сих пор так старается связаться с тобой, если на самом деле ему это неинтересно?"

Брук кивнула в знак согласия, выражение ее лица было серьезным. "Она права, Сиенна, — сказала она. "Поведение Адриана не соответствует версии Донована. Он из кожи вон лезет, чтобы наладить с тобой отношения, даже после разрыва с Донованом".

Я крепче обняла свои ноги, ткань пижамы затрещала под моими пальцами. "Но почему?" спросила я. "Адриан может заполучить кого угодно. Зачем ему я, особенно сейчас?"

Сомнения затуманили мой разум, как густой туман, заслоняя любой ясный путь вперед. Мое сердце болело от страха, что я всего лишь пешка в игре двух братьев, в которой мои чувства волновали их меньше всего. Тепло комнаты и доброта в глазах Минки и Брук не могли прогнать холодную неуверенность, охватившую меня.

Выражение лица Брук смягчилось, когда она вернула свое внимание ко мне. "Дело в том, Сиенна, что парни в мире спорта… они… сложные", — сказала она. "Глупые. И мы можем этого не понимать, но, к сожалению, это то, с чем мы должны смириться. Но ты не можешь считать, что намерения Адриана не настоящие. Может быть, ты ему действительно небезразлична".

Я пожевала губу, обдумывая ее слова. "Но я уже не знаю, чего хочу", — сказала я. "С Донованом я думала, что знаю. Все было просто. Он так долго был моим всем. А Эдриан… он просто…" Мой голос прервался, когда я пыталась сформулировать свой вихрь эмоций.

Минка села, ее глаза стали серьезными. "Сиенна, иногда то, что мы думаем, что хотим, не является тем, что нам нужно", — сказала она. "Может, Адриан видит в тебе что-то такое, чего никогда не видел Донован. Не продавай себя. Ты больше, чем просто чья-то девушка или чей-то интерес".

Я медленно кивнула, вникая в их слова. В комнате воцарилась тишина, каждый из нас погрузился в свои мысли. Я поняла, что, несмотря на неопределенность, я благодарна за эту неожиданную дружбу с Брук и Минкой.

Брук откинулась назад, держа в руках пакет с шоколадно-карамельными кусочками, посыпанными морской солью. "Знаю ли я, почему номер 42 перестал звонить мне каждые выходные? Нет, но у меня есть свои догадки. Мне действительно не нужно все усложнять", — размышляла она, отправляя в рот очередной кусочек.

"42?" спросила я, пытаясь понять, о чем идет речь.

"Это парень Брук", — пояснила Минка, все еще лежа на полу и устремив взгляд в потолок.

Судя по выражению лица Брук, "бойфренд" — не совсем точное определение. Она пожала плечами. "Бойфренд" — это с натяжкой. Раньше он им был, но теперь, когда он в НХЛ, кто знает? Я все время думаю о том, что Брэдли сказал в "Уайт Аут"".

Минка драматично закатила глаза. "Ты не можешь воспринимать его слова всерьез", — насмехалась она.

Брук вздохнула, в ее голосе прозвучал намек на разочарование. "Слушай, Брэдли много чего умеет, но он не лжец".