у нас есть, Мазурин Акакий Спиридонович, который за нами, за егерями приглядывает, так вот он говорит, что госпитальные врачи очень сильно морового поветрия боятся. Дескать, скученность народа у Дуная сейчас очень большая, а где много людей, там ведь всегда грязь, да и Измаил этот, тьфу на него, совсем с нами рядом, а там сколько же народа было побито при штурме, да ещё и коней. Вот и может чума опять разразиться, а это ведь, братцы, жуть как опасно! Вона как она в первопрестольной в прошлую войну-то погуляла. Половину жителей в ней выкосила. Тьма народу потом по всем губерниям от этой чумы вымерло. Вот оттого и смотрят за такими, у которых жар, и ежели с брюхом нелады.

– Ну да, у нас-то вон давно уже всю воду в полку кипятят, и за чистотой рук на трапезе приглядывают, – изрёк важно Купин. – А вишь чего, и до обычной пехоты теперь такие правила тоже дошли.

– Это что за столпотворение такое?! – Из-за соседнего ряда палаток вышел пожилой лекарь и с грозным видом уставился на егерей.

– Акакий Спиридонович, родненький, ко мне это ребятки пожаловали, – жалобно протянул Лошкарёв. – Больше недели ведь с ними не виделись. Они вот только с фуражирования обратно вернулись. Да мы всего лишь на минуточку переговорить у палатки.

– Тут что вам, проходной двор, что ли? – рявкнул лекарь. – Ты куда это смотришь, дурень?! – обратил он грозный взор на стоявшего рядом с егерями часового. – Вот сейчас врачи с вечерним обходом пойдут и ваш капрал со своей проверкой. Под арест загреметь захотел?!

– Так я же им кричал: стой, а они мне – сейчас, сейчас! – хлопая глазами, объяснял караульный. – Да я мигом, господин лекарь! А ну-ка оставить расположение гошпиталя! – сразу посуровев, выкрикнул он и перевёл фузею в боевое положение.

– Бегите, братцы, а то всем худо будет! – испуганно проговорил Нестор. – Спасибо вам за гостинцы! – и запрыгнул в палатку.

– Ходят и ходят, – проворчал Мазурин, глядя на улепётывающих егерей. – Сказано ведь было – только перед вечерней поверкой и с разрешения лекарей на чуток можно заглядывать. Так нет ведь, когда захотят сюды лезут. Ещё ведь и чумазые все, грязь только разносят. Смотри у меня! – показал он кулак застывшему под караульным навесом часовому. – Ещё раз допустишь кого-нибудь к палаткам, точно твоему полковому начальству нажалуюсь!

– Что такое есть штык? – Капитан-поручик оглядел стоящие перед ним шеренги учебной роты. – Штык есть главное оружие пехоты, предназначенное для ближнего боя. Им и в атаке можно орудовать, успешно прорывая боевые порядки неприятеля, и в обороне стойко держаться, хоть от такой же пехоты отбиваясь, а хоть и от конницы. Причём от последней в этом самом штыке и в плотном построении и есть одно-единственное спасение для пехотинца. Ибо от коня человек всё одно не убежит. Всадник же непременно его нагонит и рубанёт своей саблей. И ещё, обычная пехота перезаряжается долго и бьёт пулей, хорошо если один раз в минуту, а бывает, что и реже, а вот штыком она может колоть врага, сколько ей угодно, ему ведь перезарядка не требуется, и пуля не нужна, и порох у него не мокнет. Главное, чтобы был он хорошо наточен и пользовался бы им храбрый и умелый солдат. В русской армии штыковому бою всегда уделялось большое внимание.

Капитан-поручик Топорков оглядел пристально шеренги.

– Тут, как я вижу, стоят по большой части выходцы из мушкетёрских полков, те солдаты, которые захотели дальше в егерях служить и потому перешли в наш славный полк. Их особо учить штыковому бою не нужно, они его в своих прежних ротах уже постигли, а те, кто в сражениях был, тот и вовсе его на поле боя, на неприятеле оттачивал. А вот кто с кавалерии или с пионерских рот к нам пришёл, тому, конечно, труднее. Но ничего, как говорится, было бы желание, а всему остальному мы вас научим. И всё равно некоторые хитрости и уловки боя с ружьём не знают даже и в самих мушкетёрских ротах. Там ведь как привыкли солдата учить: «Коротким коли! Длинным коли! Клинок отбил и сам штыком ворога в брюхо бей! Ать, два! Ать, два! Ать, два!» Под счёт и бездумно. У нас же всё гораздо хитрее. Штык у нас, у всех егерей, как правило, трёхгранный или клинковый, с обоюдно острым лезвием и с отменной заточкой. Последним не только лишь прямо можно колоть, но даже и как копьём-совней рубить позволительно. Закрыто брюхо или грудь у неприятеля, так можно и снизу, и сбоку, и даже наотмашь, в плечо либо в шею рубануть, а то и сверху, в голову ударить. А ещё и приклад на фузее имеется. Чем он вам не оружие? Очень даже хорошее оружие, тяжёлый, из самого крепкого дерева сработан. Отбил ятаган янычара стволом – и в висок им с разворота, самым углом лупанул, а надо, так и тыльником потом добавил!

– Только помнить вы ещё вот что должны, братцы, – ротный командир осторожно потрогал кончик клинка, нацепленного на свой штуцер. – То, что штык есть главное оружие для обычного пехотинца, но никак не для егеря, а уж тем более не для егеря из нашего особого полка. Мы ведь, перед тем как в ближнем бою с неприятелем сойдёмся, его своей дальней ружейной пулей хорошо постреляем, потом осколками гренад посечём, а бывает, что и огнём из пистолей вблизи побьём, и уже только потом до этого самого штыка у нас дело доходит. Я уж не говорю про тех, кто у нас в дозорной роте служит, там ведь чем только не учат егерей воевать. И ножами они должны уметь правильно человека резать, и даже точно метать их, и фугасы особые должны ставить, и даже из пушек искусно палить. В общем, на все руки они бойцы. Боевая сноровка очень большая в дозорных егерях нужна. Ну а вам пока самую основную егерскую науку нужно освоить. А это: быструю зарядку гладкоствольной фузеи, точную стрельбу из неё, владение штыком в ближнем бою и вообще умение правильного манёвра на поле боя. Вот это всё вкупе и есть тот самый начальный егерский навык, про который вам столько уже тут говорили. Так что наработкой этого самого стрелкового егерского навыка все эти недели вы и займётесь. Слышите, бахает? – повернул он голову на звук отдалённых выстрелов. – То наши стрелковые роты на полигоне мишени дырявят. Скоро и вам такое же предстоит. До этого же отработаем умение быстро заряжать фузеи.