Стоя тут на пыльных ступенях и ощущая пыль веков в собственной глотке, я поняла, что, в конце концов, я в долгу перед мистером Блочем. Он вернул мне моего отца — лишенного в значительной степени былого блеска, но навсегда поставленного на должное место в моих воспоминаниях. Отца, которого можно было простить хотя бы потому, что по сравнению с Блочем он был не так уж плох.

Я поднялась по ступеням. Мне постоянно приходилось светить себе под ноги, чтобы не споткнуться, но у меня возникло смутное впечатление, что стены прохода расцвечены яркими рисунками и исписаны иероглифическими письменами. От подъема по высоким ступеням у меня заболели ноги. Наверное, я уже приближаюсь к выходу...

Там, по словам Блоча, он приготовил западню.

Я резко, так что едва не упала, остановилась на одной из верхних ступеней, фонарик стал скользким в моих потных руках. Блоч способен, я уверена, подстроить самую изощренную ловушку. Хотелось бы мне, чтобы он случайно обронил хоть какой-то намек на то, в чем она может заключаться. Ведь возможно все — от каменной глыбы, установленной таким образом, что она упадет и размозжит мне череп, кончая гнездом скорпионов в уголке на ступенях.

Я посветила фонариком в глубь коридора и прищурилась, чтобы хоть что-то разглядеть в наполненном пылью воздухе. Туннель простирался дальше, но мне показалось, что почти за гранью моего поля зрения, где луч тонул в темноте, я увидела еще один марш ступеней.

Я прошла следующий отрезок коридора, извиваясь, как змея, ползя на брюхе, как черепаха, тщательно подыскивая место, чтобы поставить ногу и перенести на нее свой вес, освещая фонариком каждый дюйм стены, потолка и пола. Один раз, когда на низком потолке возник темный прямоугольник тени, я окаменела от страха и сердце чуть не выскочило у меня из груди. Это оказался всего-навсего выступ скалы, не обтесанный древними строителями гробницы. Я выбилась из сил и тяжело дышала к тому времени, когда добралась до ступеней.

Их было восемь. Я стояла у их подножия и считала. Восемь ступеней и наверху, наконец, выход, дверь во внешний мир. Вот только надежно запертая. Отверстие было заблокировано каменной плитой красноватого цвета с блестящими черными вкраплениями, которая заметно отличалась от бледно-желтых стен и потолка. Те были из мягкого песчаника фивских скал, плита же — из ассуанского гранита, привезенного с южных границ Египта, чтобы служить преградой для непочтительных нарушителей покоя мертвых.

Древние египтяне обрабатывали песчаник с помощью медных орудий. До сих пор остается загадкой, каким образом они подвергали обработке более твердый гранит. А у меня ведь не было даже медных инструментов!

Я села, привалившись спиной к стене и забыв на мгновение о возможной ловушке. Потом вспомнила о ней и выскочила на середину прохода. Отсюда я смотрела в безнадежном отчаянии на ступени передо мной — такие подходящие для ловушки-сюрприза! Я и то могла бы придумать вариантов шесть, а уж у Блоча опыт в этом деле значительно богаче.

Плита была куском красивого отшлифованного гранита высотой около четырех и шириной три фута. Мне не нужно было знать остальные ее параметры, чтобы понять — ее не сдвинуть никакими силами. Такие плиты археологи называют «опускными решетками» из камня. Они часто используются в проходах гробниц и пирамид, чтобы преградить путь ворам. Это самые тяжелые каменные глыбы, какие только можно достать, весом в тысячи фунтов. Они не подвешивались и не балансировались, потому что это вовсе не двери. Это баррикады.

У меня было такое ощущение, будто моя голова — шар, набитый ватой, в ушах звенело. Воздух был очень душный, и от изнеможения и отчаяния у меня кружилась голова. Мне хотелось сесть, но я боялась, что могу угодить прямо в ловушку Блоча. Хотелось закурить, но Блоч унес мою сумочку. Кляня Блоча, я собралась выругаться позамысловатее, но озарившая мой усталый мозг идея заставила меня умолкнуть на втором же слоге.

Почему же вежливый и предупредительный Блоч, снабдивший меня коробкой с ленчем и фонариком, позаботился о том, чтобы при мне не оказалось столь же обязательной женской принадлежности, как и одежда. Моей сумочки совершенно определенно в гробнице не было, иначе я бы ее заметила. Ее содержимое не могло представлять для Блоча какой-либо угрозы, потому что в ней не было более опасного оружия, чем пилочка для ногтей. Не означает ли это, что даже никчемная пилочка для ногтей может, предположительно, принести мне какую-то пользу в моем теперешнем положении? Пилочка для ногтей, или острый осколок стекла от лампы Хассана, или пустая бутылка из-под лимонада.

Это была нелепая идея. И я будто снова услышала слова Блоча: «...сдвинуть ее под силу лишь троим мужчинам... Кроме того, я устроил там небольшую ловушку...»

Устроил ли? Правда ли это? Или он просто блефует, чтобы напугать и отбить у меня охоту даже пытаться выбраться отсюда? Я еще раз направила свой фонарик на гранитную плиту. Трое мужчин? Для того чтобы сдвинуть этот камень, нужен изрядный заряд динамита! Никто не сможет отвалить такую плиту от входа. Да никто ни разу и не делал этого. Есть другой путь наружу, и теперь я знала — какой!

От волнения я чуть не свалилась со ступеней. Однако, если первое предупреждение Блоча было, без сомнения, блефом, то вторым не стоило пренебрегать. И тут я словно услышала голос Джейка, читающего лекцию об истории ограблений гробниц. Насколько я теперь могу судить, это была одна из его излюбленных тем.

Почти все царские гробницы оказались разграблены еще в древние времена, несмотря на целый комплекс мер защиты, используемых фараонами. Расположение камер не составляло секрета для мастеровых, которые вырубали их в скалах, а гранитные «опускные решетки» имели один недостаток. Они все были определенного размера. Догадливые грабители и не думали их сдвигать или прорубать в них отверстие. Воры просто-напросто обходили их, проделывая туннели в более мягких породах скалы — песчанике или известняке.

В тот момент я с любовью думала о Джейке. По его милости я здесь оказалась, но, возможно, он и выведет меня отсюда. Где-то за стеной должен быть выход наружу. Он будет завален чем-то, но не столь тяжелым, как гранитная плита. Джейк и Абделал пришли и вышли, Хассан в одиночку сумел войти. Все, что мог сдвинуть Хассан, смогу сдвинуть и я.

Воспоминания о лекциях Джейка плюс здравый смысл привели меня еще к одному важному выводу. Второй, «воровской», выход должен располагаться поблизости от гранитной плиты. Песчаник мягче гранита, но он не так мягок, как сыр, и никто не станет вырубать из него больше, чем требуется. Самые первые грабители, вероятно, копали прямо вдоль гранита и выводили свой туннель в проход, как только минуют преграду.

Поэтому нужно взобраться по этим ступеням наверх...

Моя нога уже была на первой из них, когда я услышала звук, совсем негромкий, но само наличие звука в таком месте, где никто, кроме меня, не имел права двигаться, парализовало мои члены. Паралич длился недолго. Как только мое заторможенное восприятие определило характер шума, я отступила назад в длинный коридор. Сухой шелест — так описывают в романах ужасов звук, якобы издаваемый иссушенными покровами мумии, вызывающий суеверный страх. Однако такой же шелест производит чешуйчатое безногое тело, скользя по камням.